Дейвид де Соуза

Дейвид
Общая информация
Полное имя	Дейвид де Соуза
Родился	Нова-Игуасу, штат Рио-де-Жанейро, Бразилия
Гражданство	Бразилия Португалия
Рост	180 см
Вес	73 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Клубная карьера*
1998—1999	Нова-Игуасу	148 (82)
1999	Жоинвиль	28 (21)
1999—2001	Сантос	129 (66)
2001—2003	Коринтианс	93 (49)
2003	Крузейро	19 (18)
2003—2004	Бордо	17 (7)
2004—2005	Сантос	69 (26)
2005—2006	Спортинг (Лиссабон)	36 (11)
2006—2010	Фенербахче	94 (23)
2010—2012	Фламенго	56 (19)
2012—2014	Коритиба	30 (13)
Тренерская карьера
2014—2015	Фламенго	тренер
2015	Крузейро	тренер
2016	Крузейро
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Де́йвид де Со́уза (порт. Deivid de Souza; род. 22 октября 1979, Нова-Игуасу, штат Рио-де-Жанейро), более известный под именем Дейвид (порт. Deivid) — бразильский футболист, нападающий. Ныне — тренер.

Карьера

Игровая

С 1998 по 1999 год играл за клуб «Нова-Игуасу», затем недолго выступал за «Жоинвиль», после чего на 2 года пополнил ряды «Сантоса». С 2001 по 2003 год играл в «Коринтиансе», затем в том же году недолго выступал за «Крузейро», после чего уехал во Францию, где продолжил карьеру в «Бордо». Однако уже через год вернулся на родину, где затем до 2005 года снова выступал за «Сантос». После чего снова переехал в Европу, на этот раз в Португалию, где в течение одного сезона защищал цвета лиссабонского «Спортинга».

С 2006 по 2010 год играл в чемпионате Турции в составе «Фенербахче».

19 августа 2010 года Дейвид подписал контракт с «Фламенго» сроком на 2 года.

5 сентября 2010 года дебютировал за «Фламенго» в домашнем матче 19-го тура чемпионата Бразилии 2010 против «Сантоса» (0:0).

19 сентября 2010 года в домашнем матче 23-го тура чемпионата Бразилии 2010 против «Флуминенсе» (3:3) открыл счёт своим голам за "rubro-negro".

31 августа 2012 года Дейвид расторг контракт с «Фламенго» по обоюдному согласию.

4 сентября 2012 года игрок подписал контракт с «Коротибой» сроком до апреля 2015 года.

8 сентября 2012 года дебютировал за «Коритибу» в домашнем матче 23-го тура чемпионата Бразилии 2012 против своего бывшего клуба (3:0).

12 сентября 2012 года в гостевом матче 24-го тура чемпионата Бразилии 2012 против «Атлетико Гоияниенсе» (1:2) на 59-й минуте забил победный гол в матче и свой первый за «Коритибу».

Тренерская

10 декабря 2015 года назначен главным тренером «Крузейро». Сменил на этом посту Мано Менезеса, у которого был ассистентом. 24 апреля 2016 года уволен со своего поста. Под его руководсnом «Крузейро» провёл 18 матчей, 12 из которых — в чемпионате штата Минас-Жерайс-2016 (11 побед, 5 ничьих, 2 поражения; при разнице мячей 26:14).

Достижения

• Чемпион Бразилии (2): 2003, 2004
• Чемпион штата Минас-Жерайс (1): 2003
• Чемпион штата Рио-де-Жанейро (1): 2011
• Обладатель Кубка Бразилии (2): 2002, 2003
• Победитель Турнира Рио-Сан-Паулу (1): 2002
• Чемпион Турции (1): 2006/07
• Обладатель Суперкубка Турции (2): 2007, 2009

Ссылки

• [www.deividgol.com.br/ Официальный сайт]  (порт.)
• [www.sports.ru/tags/3366651/ Профиль] на сайте Sports.ru

Отрывок, характеризующий Дейвид де Соуза

Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.