Дмитриев-Мамонов, Александр Иванович

Александр Иванович Дмитриев-Мамонов
портрет А. И. Дмитриева-Мамонова кисти О. А. Кипренского (1815; Русский музей)
Дата рождения	24 декабря 1787(1787-12-24)
Место рождения	Санкт-Петербург
Дата смерти	9 декабря 1836(1836-12-09) (48 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	армия
Годы службы	1812—1835
Звание	генерал-майор
Командовал	Клястицкий 6-й гусарский полк
Сражения/войны	Отечественная война 1812 года Заграничный поход (1813—1814)
Награды и премии

Александр Иванович Дмитриев-Мамонов (24 декабря 1787 — 9 декабря 1836) — командир Клястицкого гусарского полка, художник-баталист из благородного рода Дмитриевых-Мамоновых.

Биография

Сын генерал-майора Ивана Фёдоровича Дмитриева-Мамонова и Елены Васильевны Толстой (во 2-м браке жена князя В. А. Хованского).

С 1806 г. служил актуариусом в Коллегии иностранных дел, затем — в Государственной канцелярии.

В 1812 году вступил в Московское ополчение. В звании поручика Сумского гусарского полка участвовал в сражениях под Островно, у Валутиной горы, при Бородино (исполнял обязанности адъютанта М. И. Кутузова), под Красным. 30 апреля 1813 года переведён в лейб-гвардии Гусарский полк, в составе которого участвовал в заграничном походе (1813—1814): будучи адъютантом генерала П. П. Палена, затем — генерала А. П. Ермолова, сражался в битвах при Люцене, Бауцене, Дрездене, Лейпциге, Бриенне, Бар-сюр-Об, Арси-сюр-Об, Фер-Шампенуазе и Париже.

В 1816—1823 гг. — адъютант генерала Н. Г. Волконского. 23 февраля 1817 года произведён в штаб-ротмистры, 10 февраля 1819 года — в ротмистры, 13 декабря 1823 года — в полковники.

С 6 декабря 1827 года — командир Клястицкого гусарского полка; принимал участие в подавлении Польского восстания. 18 октября 1831 года произведён в генерал-майоры. С 1 марта 1832 года — командир 1-й бригады 3-й гусарской дивизии, с 5 сентября 1832 года — командир 2-й бригады 6-й уланской дивизии, с 2 апреля 1833 года — командир 1-й бригады 3-й лёгкой кавалерийской дивизии. 10 сентября 1835 года назначен состоять по кавалерии.

А. И. Дмитриев-Мамонов был знаком и дружил с многими декабристами; после подавления восстания имел смелость просить о тех, кто был сослан или сидел в крепости.

7 октября 1835 года перешёл в статскую службу в Министерство внутренних дел, переименован в действительные статские советники. Похоронен на кладбище Донского монастыря.

Семья

Жена — Софья Ивановна Яфимович (1795—1853), фрейлина Марии Фёдоровны. Сын Эммануил (1824—1880), художник-портретист; женат на Ольге Александровне Рачинской (1834—1917), сестре учёного С. А. Рачинского и племяннице поэта Е. А. Баратынского.

Художник-баталист

Во время Бородинского сражения непосредственно на поле боя сделал серию беглых зарисовок с натуры всего происходящего.

В 1820 году вместе с П. А. Кикиным и И. А. Гагариным основал Общество поощрения художеств. В 1827 году основал Рисовальную школу, благодаря чему десять крепостных художников получили вольную.

Оставил много акварелей и рисунков, часть которых была издана Обществом поощрения художеств. Его этюды, посвящённые эпизодам Отечественной войны 1812 года, украшали залы Царскосельского дворца.

Почетный вольный общник Академии художеств.

Награды

• орден св. Владимира 4-й степени
• орден св. Анны 3-й степени
• медаль «За взятие Парижа»
• орден Pour le Mérite (Пруссия).

Литература

• Ражнёв Г. В. Герб Смоленска : [Посвящается 600-летию герба Смоленска — древнейшего на Руси гор. герба]. — Смоленск, 1993. — 240 с. — (Библиотека журнала «Край Смоленский» ; № 1). — 50 000 экз.

Ссылки

[ru.rodovid.org/wk/Запись:309111 Дмитриев-Мамонов, Александр Иванович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

• [rmgallery.ru/ru/2389 Портрет А. И. Дмитриева-Мамонова. 1815 : Аннотация]. Русский музей (2013). Проверено 20 октября 2013.
• [napoleonic.ru/история/персоналии/дмитриев-мамонов-александр-иванович Дмитриев-Мамонов Александр Иванович]. Наполеоновская эпоха: история и реконструкция (18 сентября 2011). Проверено 22 октября 2013.

Отрывок, характеризующий Дмитриев-Мамонов, Александр Иванович

– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.