Дракон Уэссекса
Дракон или виверна — один из символов Уэссекса.
История
Белый дракон в качестве символа саксов (в противоположность кельтскому, красному) упоминается в истории о строительстве королём Вортигерном крепости Динас Эмрис (V в.)[1].
И Генрих Хантингдонский, и Матфей Вестминстерский упоминали золотого дракона, поднятого над битвой при Бурфорде западными саксами, в 752 г. Гобелен из Байё изображает павшего золотого дракона, также красно-золото-белый дракон был стягом короля Гарольда II (бывшего и ярлом Уэссекса). Однако драконьи стяги были широко распространены в Европе того времени (происходя от знамён римских когорт), и нет уверенности, что дракон обозначал Уэссекс.[2]
Секция витража XVIII в. из цветного стекла Эксетерского кафедрального собора показывает, что дракон в довикторианские времена связывался с королевством Уэссекс. Эта ассоциация была популяризирована в XIX в., отчасти благодаря работам Эдварда Фримена. Ко времени пожалования College of Arms герба совету графства Сомерсет в 1911, красный дракон стал признанной геральдической эмблемой древнего королевства.[3] Следуя этому прецеденту, в 1937 году совет графства Уилтшир тоже получил подобный герб.[4] Два золотых дракона стали щитодержателями герба совета графства Дорсет в 1950 г.
В британской армии виверны используются для обозначения Уэссекса в 43-й (Уэссексской) пехотной дивизии (золотой виверн на чёрном фоне) и Уэссексских бригады и полка (кокарда с геральдическим чудовищем).
Когда Софи, графине Уэссекса, пожаловали герб, левым щитодержателем стал синий виверн, описанный College of Arms как «геральдическое чудовище, которое долго ассоциировалось с Уэссексом».[5]
Уэссексское общество продвигает использование флага, нарисованного Уильямом Крэмптоном, с геральдическим золотым виверном на красном фоне.
Приписываемый герб
Герб королевства Уэссекс — вымышленный, поскольку во времена его существования (VI—X вв.) геральдики ещё не появилось. Это не исключительный случай для европейских геральдический авторов, которые снабжали гербами и всю девятку древних героев (трёх библейских, трёх античных, трёх христианских).[6]
На раннем гербе Уэссекса (XIII в.) были золотые крест и четыре мартлета.
Источники
- ↑ Гальфрид Монмутский. [www.vostlit.info/Texts/rus4/Galfrid/frametext3.htm История бриттов (главы 111—113)] (рус.). Проект [www.vostlit.info/ Восточная Литература]. Проверено 12 апреля 2010. [www.webcitation.org/677vaY9Xo Архивировано из первоисточника 23 апреля 2012].
- ↑ J. S. P. Tatlock, The Dragons of Wessex and Wales in Speculum, Vol. 8, No. 2. (Apr., 1933), pp. 223—235. (англ.)
- ↑ [www.somerset.gov.uk/oldtourism/residents/pages/coatofarms.htm The Coat of Arms, Somerset County Council] (англ.)
- ↑ [www.civicheraldry.co.uk/wilts.html#wiltshire%20cc Civic Heraldry of England and Wales — Wiltshire] (англ.)
- ↑ [www.royal.gov.uk/OutPut/Page4491.asp The Arms of the Countess of Wessex, Royal Insight] (англ.)
- ↑ Слейтер С. «Геральдика», М.:Эксмо, 2007. Стр. 106—107. ISBN 978-5-699-17805-6
|
||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Дракон Уэссекса"
Отрывок, характеризующий Дракон Уэссекса
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
