Мартлет

Мартлет (ласточка) — естественная гербовая фигура, изображающая стилизованную птицу с короткими пучками перьев вместо лап. Стрижей раньше тоже называли мартлетами, поскольку у них настолько маленькие лапки, что люди верили, будто у стрижей нет ног.

В городской и личной геральдике

Неспособность мартлета сесть на землю часто рассматривалась как символ постоянного стремления к учению и знаниям: так, мартлет есть в гербах Университетского колледжа и Вустерского колледжа в Оксфорде, Пемброк-колледжа в Кембридже, Университета Макгилла (где женские спортивные команды назывались мартлетами), Хьюстонского университета и его юридического центра, Вестминстерской школе в Симсбёрри, в штате Коннектикут (магазин при ней называется "Гнездо мартлета"), Университете Виктории (где студенческая газета тоже носит название мартлет).

Предполагают, что из-за подобного отсутствия земли под ногами мартлет (ласточка) использовался в английской геральдике как знак четвёртого сына: первый сын наследовал состояние, второй и третий шли в церковь и армию, а четвёртый не имел определённого места. Поскольку он должен был добиваться благосостояния свои трудом, ласточка была также символом упорного труда, настойчивости и непостоянства крова.

Эдуарду Исповеднику приписывали герб, содержащий пять золотых мартлетов. Английский король Ричард II объединил этот герб с атрибутами своего дома (Плантагенетов), что и легло позже в основу герба Вестминстерского аббатства и Вестминстерской школы.

Герб Валенсов, графов Пембрукских, был окантован мартлетами. Впоследствии они оказались в гербе Пемброк-колледжа в Кембридже.

По-французски ласточка — hirondelle, и потому мартлеты встречаются на окантовке гербов под названием Arundel.

Герб английского графства Сассекс содержит шесть мартлетов, что символизирует традиционные шесть частей, на которые делилось графство.

Шесть красных мартлетов, разделённых перевязью, есть также на гербе Дандолка, в Ирландии. Они происходят из герба Томаса де Фернивалля, который получил много земли в этих краях около 1319 года через брак с Джоан, дочерью Теобальда Де Вердон.

В русской геральдике: Мерлетта — птица без клюва и лап (иногда ошибочно называемая переводчиками «дроздицей»). Изображается в профиль, символизирует беззаветное рыцарское служение вдали от родного дома; Канетта — геральдическая уточка (обычно без клюва и лапок).

По Лакиеру, утки на гербах изображаются в профиль (фр. canettes), а без клюва и ног (в особенности, дикие утки) называются фр. merlettes, англ. Martlet.

Монте Кристо остановился перед щитом и внимательно осмотрел его.

— По лазоревому полю семь золотых мерлеток, расположенных снопом. Это, конечно, ваш фамильный герб, виконт? — спросил он.
…
— род Морсеров — французский и, как мне приходилось слышать, один из древнейших на юге Франции.
— Да, — сказал Монте Кристо, — это и показывают мерлетки. Почти все вооружённые пилигримы, отправлявшиеся на завоевание Святой земли, избрали своим гербом или крест — знак их миссии, или перелетных птиц — знак дальнего пути, который им предстоял и который они надеялись совершить на крыльях веры. Кто-нибудь из ваших предков с отцовской стороны, вероятно, участвовал в одном из крестовых походов; если даже это был поход Людовика Святого, то и тогда мы придём к тринадцатому веку, что вовсе неплохо.

— Дюма А. [www.lib.ru/INOOLD/DUMA/montekristo1.txt Глава 3. Первая встреча] // Граф Монте-Кристо. — М.: Изд-во Художественной литературы, 1977. — Т. 1.

См. также

• Британская версия F4F Wildcat изначально называлась Martlet.

Источники

• Arthur Charles Fox Davies (2004), A Complete Guide to Heraldry, Kessinger Publishing  ISBN 1-4179-0630-8  (англ.)

Ссылки

• [www.eaudrey.com/myth/martlet.htm Dave’s Mythical Creatures and Places: Martlet]  (англ.)
• [www.heraldica.org/topics/martlet.htm Heraldica: Martlet]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Мартлет

Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.