Ильин, Владимир Васильевич (футболист)

Владимир Ильин
Общая информация
Полное имя	Владимир Васильевич Ильин
Родился	15 января 1928(1928-01-15) Коломна, СССР
Умер	17 июля 2009(2009-07-17) (81 год) Москва, Россия
Гражданство	СССР СССР
Рост	173 см
Вес	73 кг
Позиция	нападающий
Карьера
Молодёжные клубы
1943—1944	Трактор (Киров)
Клубная карьера*
1944—1945	Локомотив (Харьков)	5 (2)
1946—1957	Динамо (Москва)	156 (63)
1958—1960	Динамо (Киров)	75 (35)
Тренерская карьера
1961—1964	Динамо (Брянск)
1965—1971	Динамо (Москва)	тренер
1972—1974	Динамо (Москва)	администратор
1975—1976	Динамо (Москва)	тренер
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Владимир Васильевич Ильин (15 января 1928, Коломна, СССР — 17 июля 2009, Москва, Россия) — советский футболист, нападающий и тренер. Мастер спорта (1965). Заслуженный тренер РСФСР (1967).

Воспитанник клубной команды «Трактор» (Киров) в 1943—1944 годах. В 1944—1945 годах выступал за «Локомотив» Харьков. Основную часть карьеры провёл в московском «Динамо», дебютировал в составе команды 30 августа 1946 года в матче со «Спартаком» Москва. Футбольную карьеру закончил в «Динамо» Киров в 1958—1960 годах, был капитаном команды.

Обладал способностью предвидеть развитие атаки, умело открывался в штрафной площади соперников, владел сильными и точными ударами с обеих ног. Был самым полезным игроком «Динамо» в 1953—1956 годах. Не допустил ни одного промаха при выполнении пенальти. Несколько лет был лучшим бомбардиром команды, входит в десятку лучших бомбардиров «Динамо» за все годы.

В 1954—1956 годах играл во второй сборной СССР.

Окончил школу тренеров при ГЦОЛИФКе в 1960 году. В 1961—1964 годах — старший тренер «Динамо» Брянск. С 1965 года работал в московском «Динамо»: 1965—1971 и 1975—1976 годы — тренер команды, 1972—1974 годы — администратор, 1977—1988 годы — тренер юношеских и детских команд СДЮШОР «Динамо», 1989—2000 годы — тренер детских и юношеских команд детско-юношеской спортивной школы «Динамо-3». Подготовил для состава дубля Андрея Кобелева, Андрея Чернышова, Равиля Сабитова.

Скончался 17 июля 2009 года. Похоронен на Николо-Архангельском кладбище.

Достижения

• Чемпионат СССР:

Чемпион (3): 1949, 1954, 1955.

Второй призёр (3): 1948, 1950, 1956,

Третий призёр (1): 1952.

• Кубок СССР:

Обладатель (1): 1953.

Финалист (2): 1949, 1950.

• Лучший бомбардир чемпионата 1954 года — 11 голов (вместе с А. Ильиным и А. Сочневым).

• Победитель футбольного турнира Спартакиады народов РСФСР 1959 года в составе сборной Кировской области.

Ссылки

• [www.fc-dynamo.ru/persons.php?cID=3&pID=86&persons_season=2009&&cID=1 На сайте «Динамо» Москва]

Отрывок, характеризующий Ильин, Владимир Васильевич (футболист)

Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.