Катастрофа Ту-134 под Лиепаей

Катастрофа под Лиепаей
Последствия катастрофы
Общие сведения
Дата	22 марта 1979 года
Время	00:57
Характер	CFIT (врезался в деревья)
Причина	Ошибка экипажа и УВД, нарушение центровки
Место	близ аэропорта Лиепаи (ЛатССР, СССР)
Координаты	56°31′18″ с. ш. 21°07′26″ в. д.56.5217556° с. ш. 21.1239611° в. д. / 56.5217556; 21.1239611
Воздушное судно
Ту-134А компании Аэрофлот
Модель	Ту-134А
Авиакомпания	Аэрофлот (Латвийское РПО ГА, Рижский ОАО)
Пункт вылета	Омск-Центральный (Омск, РСФСР)
Остановки в пути	Стригино, Горький (РСФСР)
Пункт назначения	Лиепая (ЛатССР)
Бортовой номер	CCCP-65031
Дата выпуска	27 июля 1976 года
Экипаж	5
Погибшие	4
Раненые	1
Выживших	1

Катастрофа Ту-134 под Лиепаей — авиационная катастрофа, произошедшая 22 марта 1979 года под Лиепаей с самолётом Ту-134А авиакомпании Аэрофлот, выполнявшем рейс Омск — Горький — Лиепая, в результате которой погибли 4 человека.

Самолёт

Ту-134А с бортовым номером CCCP-65031 (заводской — 48530, серийный — 36-07) был выпущен ХГАПП 27 июля 1976 года, а через два дня был передан МГА, которое направило его в Рижский авиаотряд Латвийского РПО ГА. Изначально самолёт выполнял пассажирские рейсы, но вскоре был переделан в грузовой, хотя бюллетеней на такое в то время ещё не существовало. Переделка самолёта была проста — убрали все пассажирские сидения из салона, получив таким образом просторный отсек. К моменту катастрофы авиалайнер имел 3894 часа налёта.

Катастрофа

В ночь с 21 на 22 марта самолёт выполнял грузовой рейс в ходе которого ему предстояло доставить из Омска в Лиепаю комплектующие для местного радиозавода — филиала рижского завода «Коммутатор» (выпускал средства связи). Так как при переделке самолёт не был оборудован грузовой дверью, то погрузка осуществлялась через переднюю пассажирскую дверь. При этом грузчики, чтобы облегчить себе работу, начали относить в конец самые лёгкие ящики, а самые тяжёлые помещать в передней части, поближе к двери. При этом груз не взвешивался, а центровочный график не составлялся. В результате у самолёта центровка была больше предельно допустимой передней. Также впоследствии выяснилось, что общий вес груза составлял 8 тонн, из-за чего Ту-134 был перегружен на 752 килограмма.

В 22:49 МСК самолёт вылетел из Горького, где осуществлял промежуточную посадку. Управлял им экипаж, состоящий из командира Николая Дмитриева, второго пилота Валерия Кузнецова, штурмана Владимира Сапунова, бортмеханика Юрия Степанова и бортпроводника-оператора Карамелло Каулиньша.

Время уже было за полночь, когда Ту-134 подходил к Лиепае, но работа аэропорта была специально продлена для приёма данного рейса. В 00:53 экипаж получил данные о погоде: мокрый снег 1020, вертикальная видимость 100, ветер 230° 12 с порывами до 16, давление +748 мм рт.ст. Это соответствовало погодному минимуму, при котором Ту-134 мог осуществлять посадку, но это не соответствовало погодному минимуму данного аэропорта, то есть диспетчер в такой ситуации должен был отправлять самолёт на запасной аэродром. Однако тот этого не сделал и Ту-134 начал заходить на посадку магнитным курсом 248°, пилотировал его при этом второй пилот.

Пилоты начали снижение сразу после выпуска закрылков. Из-за нарушения центровки, авиалайнер был выровнен в горизонтальном полёте только на высоте 310 метров и на скорости 265 км/ч, тем самым зайдя в глиссаду с опозданием, а также его постоянно раскачивало из стороны в сторону и взад-вперёд. Летя в облаках, Ту-134 прошёл ДПРМ на высоте 180 метров, после чего экипаж вновь начал снижаться, хотя самолёт в это время находился правее и ниже глиссады. После прохода высоты принятия решения (ВПР) 80 метров пилоты не стали сразу уходить на второй круг, хотя и не наблюдали при этом землю. Также они начали направлять авиалайнер влево, намереваясь вернуться на линию курса, вертикальная скорость же достигла 8 м/с.

Высота полёта была 60 метров, когда наконец экипаж решил уходить на второй круг, но перегруженный самолёт слушался штурвала с трудом. В 1690 метрах от торца полосы и в 155 метрах правее её оси Ту-134, находясь на высоте 10—12 метров над землёй, врезался в деревья, повредив себе при этом левое полукрыло. От удара авиалайнер развернуло влево, он пересёк ось полосы и в 00:57 с левым креном 45° врезался в двухметровую железнодорожную насыпь и, разрушившись, загорелся.

В катастрофе погибли 4 из 5 членов экипажа, выжил лишь бортмеханик, который получил травмы.

Причины

Непосредственной причиной катастрофы следственная комиссия назвала ошибку экипажа в пилотировании, который осуществлял посадку при погодном минимуме ниже допустимого. Также он снижался на высокой вертикальной скорости даже после прохода ВПР, пытаясь при этом увидеть землю, что исключило возможность безопасного ухода на второй круг. Помимо этого, по мнению комиссии, катастрофе способствовали неудовлетворительная загрузка самолёта в Омске, а также неудовлетворительное метеообеспечение аэропорта, так как в 00:55 синоптик не предупредил диспетчера об ухудшении погоды, а наблюдение с БПРМ не велось, что к тому же требовало повышения погодного минимума для аэропорта в полтора раза.

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ту-134 под Лиепаей

Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.