Катастрофа Ан-26 в Байките

Рейс 37293 Аэрофлота
Ан-26 компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата	26 марта 1979 года
Время	00:56
Характер	CFIT
Причина	Ошибка КВС
Место	аэропорт Байкит, Эвенкийский автономный округ, Красноярский край (РСФСР, СССР)
Координаты	61°40′10″ с. ш. 96°18′33″ в. д.61.66944° с. ш. 96.30917° в. д. / 61.66944; 96.30917
Воздушное судно
Модель	Ан-26
Авиакомпания	Аэрофлот (Уральское УГА, Магнитогорский ОАО)
Пункт вылета	Северный, Красноярск
Пункт назначения	Байкит
Рейс	37293
Бортовой номер	СССР-26569
Дата выпуска	30 марта 1976 года
Пассажиры	6
Экипаж	6
Погибшие	4
Выживших	8

Катастрофа Ан-26 в Байките — авиационная катастрофа, произошедшая 26 марта 1979 года с самолётом Ан-26 компании Аэрофлот у аэропорта Байкит. В результате катастрофы погибли 4 человека.

Самолёт

Ан-26 с бортовым номером 26569 (заводской — 00347403) был выпущен 30 марта 1976 года и на момент катастрофы имел 4542 часа налёта и 2148 посадок.

Катастрофа

Самолёт должен был выполнять грузовой рейс № 37293 из Красноярска в Байкит по доставке упакованных в ящики апельсинов общим весом 3700 килограмм. Пилотировал его экипаж из 299 лётного отряда, состоящий из командира (КВС) Б. И. Калугина, второго пилота Б. Г. Вильданова, штурмана В. А. Кряжева, бортмеханика А. В. Новичкова, бортрадиста Б. И. Солопова и бортоператора И. А. Гущина. Ещё на борту находились двое сопровождающих груз, а также взятых с разрешения командира экипажа четыре незаконных пассажира: два авиатехника Байкитского аэропорта, один из которых был с женой и 2-летним сыном. Согласно прогнозу, в Байките ожидалась относительно ясная погода с видимостью более 10 километров. Ночью 25 марта в 23:08 (19:08 МСК) авиалайнер вылетел из Красноярского аэропорта.

К прилёту Ан-26 небо над Байкитом уже было полностью затянуто средними облаками, а видимость снизилась до 6 километров, что соответствовало метеорологическому минимуму аэродрома и командира экипажа. По указанию диспетчера, экипаж осуществлял заход на посадку по магнитному курсу 240° по ОСП. Однако на предпосадочной прямой Ан-26 отклонился влево, и когда со скоростью 232 км/ч и на высоте 100—120 метров он пролетел БПРМ, диспетчер, определив визуально уклонение влево, дал команду занимать высоту 900 метров и уходить на второй круг. Экипаж подтвердил получение информации, после чего на связь больше не выходил и на вызовы не отвечал.

Аэропорт Байкит является горным и к западу от взлётно-посадочной полосы (ВПП) расположена сопка. В связи с этим, согласно схеме ухода на второй круг с посадочного курса 240° (с востока) при наборе высоты требуется отворот влево на курс 225°. Когда диспетчер дал указание уходить на второй круг, то штурман скомандовал: «курс 225 градусов». Но командир в ответ огрызнулся: «Подожди, закрылки ещё не убрали!». Затем штурман повторил команду, после чего второй пилот слегка повернул штурвал влево, тем самым намекая командиру, что пора отворачивать. Однако командир лишь молча посмотрел на него и не стал изменять курс.

В 00:56 26 марта (20:56 25 марта МСК) Ан-26, летя в темноте на высоте 160 метров относительно уровня аэродрома в 1700 метрах от торца ВПП, оказался в 20—25 метрах над поверхностью сопки (высота 410 метров над уровнем моря) и врезался в растущие на ней деревья. Потеряв от таких столкновений скорость, авиалайнер упал на землю и, промчавшись по ней, остановился в 310 метрах от точки первого столкновения с деревьями, при этом отделился центроплан, а фюзеляж разорвало на три части. В катастрофе погибли командир экипажа, два авиатехника и ребёнок. Все остальные получили различные ранения.

Причины

В ходе расследования выяснилось, что 42-летний командир экипажа Калугин в полётах не считался с мнением остальных членов экипажа и проявлял излишнюю самоуверенность. Больше всех он игнорировал 44-летнего второго пилота Вильданова, который за месяц до катастрофы даже просил у командира авиаэскадрильи перевести его в другой экипаж.

Причиной катастрофы является нарушение экипажем схемы ухода на второй круг в горном аэропорте Байкит.

Сопутствующие причины:

• Со стороны летной службы УрУГА — неудовлетворительная подготовка экипажа к полётам и организация работы экипажа в отрыве от базы. Подготовка к полёту проводилась в день вылета без участия специалистов. Экипаж недостаточно знал район аэропорта Байкит, поскольку не был провезён на данный аэродром.
• Со стороны КВС – принятие решения на вылет в аэропорт Байкит без провозки, отсутствие взаимодействия с членами экипажа, замедленные действия при уходе на второй круг и нарушение схемы.

—

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-26 в Байките

В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.