Катастрофа Як-40 в Новгороде

Рейс 98 Аэрофлота
Место катастрофы
Общие сведения
Дата	22 октября 1975 года
Время	16:53
Характер	Столкновение со зданием
Причина	Ошибка экипажа и служб УВД
Место	пр. Карла Маркса, Новгород (РСФСР, СССР)
Координаты	58°31′29″ с. ш. 31°15′31″ в. д.58.524944° с. ш. 31.258861° в. д. / 58.524944; 31.258861
Погибшие	11 (включая 5 на земле)
Раненые	8 (на земле)
Воздушное судно
Як-40 компании Аэрофлот
Модель	Як-40
Авиакомпания	Аэрофлот (Латвийское УГА, Рижский ОАО)
Пункт вылета	Рига (ЛатССР)
Остановки в пути	Вологда (РСФСР) Смольное (РСФСР) Новгород (РСФСР)
Пункт назначения	Сыктывкар (Коми АССР)
Рейс	Л-98
Бортовой номер	CCCP-87458
Дата выпуска	сентябрь 1974 года
Пассажиры	2
Экипаж	4
Погибшие	6 (все)

Катастрофа Як-40 в Новгороде — авиационная катастрофа, произошедшая 22 октября 1975 года на проспекте Карла Маркса в Новгороде с самолётом Як-40 авиакомпании Аэрофлот, в результате которой погибли 11 человек.

Самолёт

Як-40 с бортовым номером 87458 (заводской — 9431736, серийный — 36-17) был выпущен Саратовским авиационным заводом ориентировочно в сентябре 1974 года и передан МГА СССР, которое 25 сентября направило его в Рижский авиаотряд Латвийского управления гражданской авиации. На момент катастрофы авиалайнер имел 2002 часа налёта и 1500 посадок.

Катастрофа

Самолёт выполнял рейс Л-98 из Сыктывкара в Ригу, а пилотировал его экипаж 106 лётного отряда, состоявший из командира Б. В. Сизова, второго пилота О. А. Корженко и бортмеханика Н. С. Велесова. В салоне работала стюардесса С. И. Максимова. Вылетев из вологодского аэропорта после промежуточной посадки, самолёт с 19 пассажирами на борту направился к следующей промежуточной остановке — Новгороду. Но на маршруте в это время погодные условия были ниже минимума, в связи с чем экипаж был вынужден уйти на запасной аэродром Смольное (Ленинград), где осуществил посадку 12:54. Далее 17 пассажиров пересели на другой рейс. а на борту Як-40 остались 2 пассажира — рядовой Советской армии и направлявшийся в командировку инженер. После улучшения погоды в Новгороде, в 16:26 рейс Л-98 вылетел из Смольного и после набора высоты занял эшелон 3300 метров.

В 16:41 экипаж связался с диспетчером Новгородского аэропорта и доложил расчётное время прибытия, а также попросил включить привода (ОСП). В ответ диспетчер передал сведения о погоде — ясно, ветер слабый восточный (азимут 110°), давление 777 мм рт. ст., видимость 2300 метров, прогнозируется облачность с нижней границей 200 метров и видимость менее 2000 метров. Однако на самом деле это был прогноз 52-минутной давности, тогда как над городом уже стоял туман. К тому же светотехническое освещение аэропорта, несмотря на приближающийся закат, не было включено. Сам экипаж рейса Л-98 в нарушение установленной схемы захода на посадку при фактических метеоусловиях начал заходить на посадку с прямой по ОСП.

По данным бортового самописца, около 16:45 Як-40 снизился до высоты 500 метров, после чего в 16,5 километрах от взлётно-посадочной полосы (ВПП) были выпущены шасси. На расстоянии 12,5 километра экипаж начал осуществлять спуск с высоты 500 метров с вертикальной скоростью 4—5 м/с, пока в в 7,5 километрах от ВПП не занял высоту 200—230 метров. Когда до полосы оставалось 5,5 километра, из-за значительного уклонением вправо от линии посадочного курса отклонилась стрелка радиокомпаса. Но экипаж ошибочно решил, что они пролетели ДПРМ, а значит вошли в посадочную глиссаду, в связи с чем продолжили спуск. Через километр пилоты довыпустили закрылки с 20 до 35°, а затем пересекли высоту 100 метров (высота принятия решения), при этом потянув штурвалы «на себя», тем самым снизив вертикальную скорость до 1,5—2 м/с. В 16:50 летящий по посадочному курсу 185° в густом тумане с видимостью 50—100 метров авиалайнер прошёл траверз ДПРМ на высоте 80 метров и с уклонением вправо на 550 метров и продолжал снижаться, находясь при этом над жилыми районами.

В 16:53 летящий на высоте 20 метров и в 340 метрах правее линии посадочного курса Як-40 на скорости 200—240 км/ч выскочил из тумана и почти сразу врезался стойками шасси и правой консолью крыла в крышу дома № 4 (типография) на проспекте Карла Маркса. От удара часть правой плоскости крыла отломилась. Перейдя в правый крен и быстро теряя высоту, самолёт перелетел проспект и врезался в стоящий напротив 4-этажный жилой дом (№ 3) между вторым и третьим этажами.

В результате катастрофы авиалайнер полностью разрушился и сгорел, а все находящиеся на его борту погибли. У здания типографии была повреждена кровля, а у жилого дома разрушились перекрытия со второго по четвёртый этажи. Возникший пожар охватил часть дома, а также расположенные рядом деревья и проезжающий автомобиль. Погибли 4 жильца дома, в том числе и 7-летний ребёнок (дом был наполовину пуст, так как был разгар рабочего дня), а ещё 9 человек, включая прохожих были госпитализированы (7 с ожогами и по одному с переломом основания черепа и с сотрясением мозга). Через 3 дня (25 октября) в больнице от ожогов скончалась ещё одна жительница дома. Всего в катастрофе погибли 11 человек — 4 члена экипажа и 2 пассажира на борту Як-40 и 5 жильцов дома.

Причины

По результатам расследования выявились грубые нарушения в метеообеспечении полёта. Так за 40 минут до посадки Як-40 с БПРМ руководителем полётов был снят наблюдатель, из-за чего ухудшающаяся в данном районе погода не фиксировалась и не было данных о значении видимости на БПРМ. Экипаж рейса Л-98 получил сведения о фактической погоде, которая была за час до катастрофы, а имеющиеся ориентиры видимости не отвечали требованиям, как и не отвечала требованиям диспетчерская башня аэропорта. Также отсутствовало взаимодействие между авиадиспетчером и АМСГ (авиационная метеостанция), из-за чего синоптик не знал о прибытии данного самолёта. Отсутствовали часовые прогнозы об ухудшении или улучшении погоды, а шар-пилоты не запускались. Диспетчер на башне к тому вообще не контролировал полёт самолёта по радиолокатору и не обратил внимания, что пилоты нарушили установленную схему захода на посадку, заходя по прямой. Сам экипаж не мог определить своего положения по наземным ориентирам, так как, по показаниям очевидцев, в это время стоял густой туман, и лишь перед самым столкновением самолёт вышел из тумана в зону ясной погоды с дымкой.

Основная причина лётного происшествия — преждевременное снижение самолёта экипажем в тумане в нарушение установленной схемы захода и своего минимума.
Сопутствующие причины — нарушения в управлении воздушным движением со стороны руководителя полетов и диспетчера КДП, а также наличие недостатков в метеообеспечении полётов.

— Выводы комиссии

Последствия

После катастрофы жилой дом был реконструирован в административное здание. Также авиакатастрофа подняла вопрос об опасности находившегося рядом с жилыми массивами аэропорта, из-за чего заходящие на посадку самолёты часто пролетали непосредственно над городом. В 1976 году было решено перенести гражданский аэропорт на военный аэродром Кречевицы, где бы совместно базировались военная и гражданская авиация. Однако начавшееся строительство было прекращено в 1987 году из-за недостатка финансирования. Вновь к вопросу о переносе аэропорта городские власти вернулись в 2006 году. В результате в Кречевицах была на 500 метров удлинена взлётно-посадочная полоса и началось строительство пассажирского терминала. По данным на 2012 год, строительство было приостановлено из-за вопросов собственности земли. Сам аэропорт Новгород прекратил свою работу в 2002 году.

Отрывок, характеризующий Катастрофа Як-40 в Новгороде

Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.