Кирик Новгородец

Кирик Новгородец

Ки́рик Новгоро́дец (1110 — не ранее 1156/1158) — средневековый новгородский мыслитель, диакон (позднее — иеромонах, в схиме получил имя Кирилл) и доместик Антониева монастыря в Новгороде, автор «Учения о числах» (1136) и предполагаемый автор «Вопрошания Кирикова» (не ранее 1147), математик, церковный писатель, летописец и музыкант.

Биография

Согласно автобиографической приписке к «Учению о числах» на момент завершения труда в 1136 г. автору было 26 лет: «Рождения моего до сюда бяше лет 26, а месяцев 312, а недель 1300, а дней 9500, без три дни…».

Там же сообщается, что автор являлся монахом Антониева монастыря в Новгороде, где совмещал обязанности дьякона и доместика (то есть руководителя церковного хора при монастырской церкви Рождества Богородицы).

Сумма заключённых в «Учении о числах» астрономических, математических и календарных знаний, с учётом профессиональных занятий Кирика церковными песнопениями, представляет классический квадривиум, который в средневековье соответствовал высшей образовательной подготовке. Кирик получил подготовку в стенах Антониева монастыря, основанного в 1106 г. Антонием, «уроженцем Рима» (ум. 1147 г.), которого историки относят к числу ирландских монахов, рассеяных по Европе.

Из «Вопрошания» известно, что к середине XII века Кирик стал иеромонахом и занимал при главе Новгородской республики архиепископе Нифонте сравнительно высокое положение. Об этом свидетельствует то, что во время посещения Нифонтом Киева в 1147 или 1149 г. (или оба раза) Кирик находился в его свите, встречался и беседовал с главой Русской церкви митрополитом Климентом Смолятичем; содержание беседы он отразил в «Вопрошании». О высоком духовном положении Кирика также свидетельствует то, что он исповедовал не только мирян и монахов, но и священников. О том же говорит факт обсуждения Кириком наедине с Нифонтом острых богословских вопросов еретического характера, чем приводил иерарха в замешательство и даже ярость.

В «Вопрошании» есть место, где Кирик обращается за советом к Нифонту, когда ему принять схиму — сейчас или в старости, склоняясь к первому варианту по причине слабого здоровья: «…но ли боуду лоучии тъгда; но хоуд иесмь и болен». В тот момент Нифонт не дал Кирику благословения на схиму. Толчком к реализации мысли о схиме для Кирика могла быть смерть Нифонта, последовавшая в 1156 г. О произошедшем затем принятии Кириком схимы может свидетельствовать его новое имя Кирилл, под которым он стал известен позже.

В разных списках имя автора имеет варианты: Кирик, Кюрик, Кюрьяк, Кириак. Исследователи его биографии склоняются к мысли, что он дважды менял имя: при рождении он был назван Константином, в монашестве — Кириком, а в схиме — Кириллом.

Сочинения

• «Впрашание Кюриково еже впроша епископа ноугородского Нифонта и инех» — было широко известно, служило практическим руководством для священников при отправлении ими духовных обязанностей.
• «Кириково учение, имже ведати человеку числа всех лет» — астрономический трактат, посвящённый вычислениям пасхалий, счёту дней от сотворения мира и т. п. средствами средневековой математики.

«Учение о числах»

Полное название этого произведения «Кирика диакона и доместика новгородского Антоньева монастыря учение им же ведати человеку числа всех лет». Самый ранний список текста относится к концу XV в. В настоящее время известно точное местонахождение нескольских списков «Учения»: Погодинский список, XVI в.; Мазуринский список, XVII в.; Румянцевский список, начало XIX в. Долгое время считался утраченным ещё один список XV в. — Архив ЛОИИ СССР АН СССР, собр. Археогр. ком., № 245 (б. Соф. 475).

Кирик использовал наследие учеников Константина Философа (св. Кирилла), список календарно-математического «семитысячника», который он использовал в качестве отдалённого образца своего «Учения». Как показал А. А. Турилов, «семитысячники» возникли в последней трети IX — первой половине XI вв. в Великой Моравии или Болгарии и первоначально были написаны глаголицей.

«Учение о числах» считается древнейшим русским научным — математическим и астрономическим — трактатом. Оно посвящено проблемам летосчисления. Кирик Новгородец систематизировал известные ему способы подсчёта лет, месяцев, дней и часов, привёл теоретические основы для календарного счёта.

Цель создания «Учения о числах» исследователи определяют по-разному. Трактат рассматривали и как «учебник» для интересующихся летосчислением, как факультативное пособие для составителей Пасхальных таблиц, и как «диссертацию» молодого учёного, а авторитетный историк церкви Евгений Голубинский полагал, что «Учение о числах» написано «единственно для бесцельного обнаружения учёности» («Это же пишем для любителей мудрости и для желающих всё хорошо усвоить»).

Высокий уровень научных знаний на Руси позволил Кирику Новгородцу свободно оперировать понятием цикличности времени, сложными дробями, арифметическими суммами в пределах от 1/5 в 7-й степени до десятков миллионов.

Он даёт сведения о сопряжении лунного и солнечного календарей:

В одном году 12 календарных месяцев, а небесных лунных месяцев 12 и 11 дней 13-й луны. И из этих дней на четвёртый год получается 13-я луна; в месяце насчитывается 4 недели, от году до году проходит 13 лунных месяцев и один день… В одном году 52 недели и 1 день, называемый индиктой, и 6 часов. Эти 6 часов через 4 года дают 1 день, называемый високосным.

Он выделяет мельчайшую единицу времени (библейская «точка времени»), которую обозначает словом «часец»:

А седьмых дробных часиков в одном дне 937 500, столько же и в ночи. Больше же этого не бывает, то есть от седьмых дробных ничего не получается.

Считается, что Кирик точнее всех средневековых математиков приблизился к вычислению отрезка времени, который человеческий мозг воспринимает как «настоящее». Это связано, как полагают, с его музыкальной деятельностью.

Особое место занимает раздел о «поновлениях», в котором содержатся сведения о циклах обновления неба, земли, моря и воды. Таким образом, в трактате Кирика циклизм из области хронологии переносится в сферу натурфилософского толкования бытия. Автор выходит за рамки строгой христианской ортодоксии, одновременно обнаруживая склонность к восприятию античного, возможно пифагорейского, наследия.

«Вопрошание Кириково»

Текст также называют «Вопрошание Кирика». Полное название «Се иесть въпрошние Кюриково, иеже въпроша иепископа ноугородьского Нифонта и инехъ», «Вопрошание Кириково архиепископу Нифонту». «Вопрошание» известно в двух редакциях, в большом числе списков XIII—XVII вв.

По композиции этот текст — длинный список вопросов Кирика, которые пытливый монах обсуждал с главой новгородских церковных учреждений. По жанровой принадлежности «Вопрошание» является произведением канонического права. О популярности памятника говорит включение его в древнерусские Кормчие книги.

В этом произведении Кирик пытался соотнести церковно-правовые нормы с реалиями русской жизни, не укладывавшейся в эти нормы. «Вопрошание» отличается непосредственным характером, отражением сочной новгородской жизни XII в., что заставило первого публикатора этого памятника заменить ряд вопросов Кирика и ответов Нифонта многоточием. Он рисует довольно неприглядную для благочестивого глаза картину христианизируемого новгородского общества, проявляя значительную терпимость к пережиткам язычества.

Автор мастерски проводил линию собственных пристрастий и предпочтений. Он тонко и целенаправленно формулировал свои вопросы к Нифонту, предлагая компромиссное разрешение противоречий между требованиями веры и реалиями жизни. Многие из вопросов Кирика Нифонту весьма остры и по этой причине обсуждались в довольно напряжённой обстановке. Многие вопросы Кирика остались без ответа: «Ти он помолче».

Среди вопросов, которые более других интересовали учёных, вопрошания о берестяных грамотах, о приношениях Роду и роженицам, о скотоложестве и пр.

Спрашивал я, стоит ли давать причастие тому, кто в Великий Пост соединяется со своей женой. Разгневался Нифонт: «Неужели вы учите, — сказал,— воздерживаться во время Поста от женщин? Грех ваш в этом». Я сказал: «Написано, владыко, в уставе белого духовенства, что хорошо бы [правило] соблюдать, ведь это Христов Пост. Если же не могут, то в первую неделю или в последнюю [надо воздерживаться]. И Феодос, сказано, от митрополита услышав, так написал». — Так не написал,— сказал [Нифонт], — ни митрополит, ни Феодос. Только лишь [в] воскресенье Светлой Седмицы — праздник, а на Светлой неделе все дни как воскресенье. Если кто-то так сделает, запрети это делать снова. А если кто-то захочет причаститься в воскресенье, пусть омоется с утра в субботу и снова вечером в понедельник к жене.

Сказал я ему: «Если, владыко, одни открыто водят наложниц, и дети от них родятся, а другие тайно живут со многими слугами (рабынями), что лучше?» — «И то и другое плохо»[, — ответил Нифонт].

«А [ещё я прочитал, что] если в воскресенье, субботу или пятницу ляжет человек [с женой], и зачнет она дитя,— то ребёнок будет либо вором, либо блудником, либо разбойником, либо трусом, а родителям — епитимья 2 года».— «А такие книги, — сказал Нифонт,— нужно сжечь».

Другая деятельность

Считается, что с именем Кирика связаны отдельные статьи в Новгородской первой летописи, статьи под 1136—1137 гг. («свод Нифонта»).

Выдвигалось предположение, что Кирик перевел византийское историографическое сочинение константинопольского патриарха Никифора, известное на Руси как Летописец вскоре и «Пятикнижие» Моисея. В работах современных исследователей, в отличие от учёных XIX века и начала XX века, приводятся убедительные доказательства, что Кирик не был переводчиком сочинения патриарха Никифора и «Пятикнижия Моисея».

Ссылки

• [ru.wikisource.org/wiki/РБС/ВТ/Кирик Русский биографический словарь А. А. Половцова. т. 8: Ибак — Ключарев, с. 646—647. Кирик.]
• [www.staropomor.ru/Ustav(2)/voproshanie_kirikovo.pdf "Вопрошание Кириково" в переводе на современный русский язык]
• [hbar.phys.msu.ru/gorm/ahist/cyrik.htm Учение имже ведати человеку числа всех лет. Фотокопия со списка рукописи Кирика Новгордца и перевод текста.]
• [www.russiancity.ru/books/b24.htm Симонов Р. А. О композиционной структуре «Учения» Кирика Новгородца (1136 г.)//Историко-математические исследования. Выпуск XVIII. М., 1973, стр. 264—277.]
• [www.drevnyaya.ru/vyp/2010_4/part_6.pdf Симонов Р. А. Роль Кирика Новгородца в культуре Руси. Доклад к 900-летию со дня рождения 2010 г.]
• [www.russiancity.ru/books/b26.htm Щапов Я. Н. Кирик Новгородец о берестяных грамотах. Советская археология, 1963, N2, стр. 251—253.]
• [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4012 Пиотровская Е. К. Кирик Новгородец.//Словарь книжников и книжности Древней Руси. ]

Литература

Сочинения

• Кирик Новгородец. Наставление, как человеку познать счисление лет. Историко-математические исследования, 6, 1953, с. 175—195.

О нём

• Раик А. Е. К вопросу о делении часа у Кирика Новгородца. Историко-математические исследования, 16, 1965, с. 187—189.
• Зубов В. П. Кирик Новгородец и древнерусские деления часа. Историко-математические исследования, 6, 1953, с. 196—212.
• Калайдович К. Ф. Прибавление к статье «О времени перевода нашей Библии». Труды ОЛРС. М., 1823, ч. 3, с. 169—173.
• Кузенков П. В. Календарно-пасхалистические традиции в Византии и на Руси в XI—XII вв.: Сопоставление календарных трактатов Михаила Пселла (1092 г.) и Кирика Новгородца (1136 г.) //Вестник церковной истории. 2006. № 2. С. 133—156.
• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.
• Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л.: 1947, с. 203—204; 211—212; 442.
• Мольков Г. А. Эволюция грамматических категорий на материале «Вопрошания Кирика», дипломная работа, СПб, 2009.
• Мурьянов М. Ф. О космологии Кирика Новгородца. Вопросы истории астрономии. М., 1974. Сб. 3.
• Парфененков В. О. «Вопрошание Кирикова», кандидатская диссертация, 1997.
• Парфененков В. О. «Рассуждения о науке Древнерусской. Вопрошания», с 697—783, 2002.
• Пиотровская Е. К. Об одном списке «Учения о числах» Кирика Новгородца из собрания архива ЛОИИ СССР АН СССР. Труды ОДРЛ, 1985, т. 40, с. 379—384.
• Раик А. Е. К вопросу о делении часа у Кирика Новгородца. Историко-математические исследования, 16, 1965, с. 187—190.
• Симонов Р. А. О композиционной структуре «Учения» Кирика Новгородца (1136 г.). Историко-математические исследования, 18, 1973, с. 264—277.
• Симонов Р. А. Кирик Новгородец, учёный XII века. М., 1980.
• Симонов Р. А. РОЛЬ КИРИКА НОВГОРОДЦА В КУЛЬТУРЕ РУСИ: К 900-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2010. № 4 (42). С. 70-83.
• Смирнов С. И. Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины. М., 1912.
• Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси XI—XII вв. М., 1978, с. 179—180.

Отрывок, характеризующий Кирик Новгородец

Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.