Кирпичёв, Нил Львович

Нил Львович Кирпичёв
Дата рождения	14 (2) ноября 1850(1850-11-02)
Место рождения	Бардино, Бологовская волость, Великолукский уезд, Псковская губерния, Российская империя
Дата смерти	31 декабря 1927(1927-12-31) (77 лет)
Место смерти	Ленинград
Принадлежность	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Годы службы	1856—1927
Звание	инженер-генерал
Награды и премии

Нил Львович Кирпичёв (1850—1927) — российский и советский военный инженер, учёный в области теоретической и строительной механики, первый председатель Воздухоплавательного комитета при Главном инженерном управлении Русской императорской армии, заслуженный профессор Николаевской инженерной академии, почётный инженер-электрик, инженер-генерал.

Биография

Происхождение

Нил Львович Кирпичёв родился 2 (14) ноября 1850 года в имении Бардино, Бологовской волости, Великолукского уезда, Псковской губернии (ныне Новосокольнический район Псковской области) в многодетной дворянской семье военного инженера-полковника, преподавателя математики в Николаевском инженерном училище Льва Матвеевича Кирпичёва (1808—1862) и его жены Елены Константиновны Кирпичевой (1818—1877; урожденная Брун). Основателем дворянского рода Кирпичёвых был дед Нила — Матвей Кириллович, который сам происходил из «солдатских детей», участвовал в Отечественной войне 1812 года, за отличия в боях пожалован в офицерский чин, был адъютантом генерал-лейтенанта П. П. Коновницына, за храбрость награждён орденом Святого Владимира 2-й степени, благодаря чему получил дворянство, дослужился до звания полковника.

В семье Льва Матвеевича и Елены Константиновны Кирпичёвых было 13 детей: семь сыновей и две дочери. Николай, Александр, Фёдор и Мария умерли в младенческом возрасте. Братья Нила: Матвей (1839—1901), Лев, Виктор, Константин, Михаил и Иван (1853—1883) стали военными и учёными Российской империи, сестра Юлия (1861—1926) — окончила специальное физико-математическое отделение (первый выпуск) Петербургских высших женских курсов, была замужем за профессором Электротехнического института А. А. Кракау.

Служба в Российской империи

В 1856 году, в шестилетнем возрасте, Нил был определён в Полоцкий кадетский корпус. 14 сентября 1866 года после окончания корпуса поступил в Михайловское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге, в процессе учёбы был произведён в фельдфебели. В 1869 году по окончанию училища был выпущен подпоручиком и направлен в крепостную артиллерию Кронштадта. 5 декабря 1870 года был произведён в поручики и переведён в управление Кронштадтской крепостной артиллерии, в 1871 году поступил в Николаевскую инженерную академию. 24 ноября 1873 года был повышен в звании до штабс-капитана. В 1874 году, также, как и его отец раньше, окончил академию по первому разряду с занесением его имени на мраморную доску в конференц-зале. Был оставлен в академии сначала в должности репетитора, а с 1879 года — стал преподавателем. В 1877 году был произведён в капитаны, в 1881 году — в подполковники, а 30 августа 1885 года в полковники за отличие.

В марте 1889 года был назначен адъюнктом-профессором по строительной механике и теоретической механики Николаевской инженерной академии, а в следующем году одновременно инспектором классов Пажеского корпуса. С июля 1890 года стал экстраординарным профессором академии. В сентябре 1894 года назначен постоянным членом инженерного и электротехнического комитетов Главного инженерного управления, а с 1895 года — членом общественного присутствия по устройству казарм Главного управления по квартирному довольствию войск. 6 декабря 1895 года ему был пожалован чин генерал-майора.

С 1895 года параллельно с основной работой и службой в Николаевской инженерной академии преподавал механику в Санкт-Петербургском электротехническом институте (был заведующим и профессором кафедры теоретической механики, членом учёного совета) и в Пиротехнической артиллерийской школе; фортификацию в Академии Генштаба, в Николаевском инженерном училище, Николаевском кавалерийском училище и в Пажеском Его Императорском Величестве корпусе, а также математику — в Михайловском артиллерийском училище и Пажеском корпусе.

В 1899 году в Санкт-Петербургском императорском электротехническом институте Александра III ему было присвоено звание почётного инженер-электрика. С 1904 года — ординарный профессор, а с 1904 года — заслуженный ординарный профессор, с 1908 года — почётный член Конференции Николаевской инженерной академии. 2 апреля 1906 года произведён в генерал-лейтенанты за отличие.

Кирпичёв разработал метод расчёта определения эффекта разрыва новых типов артиллерийских снарядов, сформулировал нормы расчётных нагрузок для различных типов мостов. Был экспертом при создании проектов и строительстве мостов через Неву в Санкт-Петербурге (Охтенского, Троицкого, Дворцового), а также моста через реку Сыр-Дарью, гидротехнических сооружений, таких как затон для судов на Амуре, Ладожского водопровода и других. В 1880—1890-х годах Кирпичёв принимал участие в проверке расчётов и рассмотрении проектов аэростатов и дирижаблей. Был членом комиссии по экспертизе и утверждению проекта аэростата (сгорел при пожаре) русского конструктора О. С. Костовича, позже провёл анализ расчётов цельнометаллического дирижабля немецкого конструктора Шварца, планировавшегося строить в России. В феврале 1907 года Кирпичёв был назначен председателем созданной комиссии при Главном инженерном управлении «для производства предварительных опытов и исследований принадлежностей и материалов для составления по результатам опытов окончательного проекта аэростата». Кирпичёв принимал непосредственное участие в проектировании и строительстве первого русского дирижабля «Кречет», который впервые поднялся в воздух 12 августа (10 июля) 1910 года, был принят на вооружение российской армии и положил начало воздушному флоту России. 7 января 1911 года Н. Л. Кирпичёву было объявлено Высочайшее благоволение. 14 июня того же года был назначен первым председателем Воздухоплавательного комитета при Главном инженерном управлении.

В Первую мировую войну Кирпичёв был постоянным членом инженерного комитета Главного военно-технического управления, 25 января 1917 года стал управляющим делами того же комитета. 2 апреля 1917 года был произведён в инженер-генералы.

Служба в советское время

Внешние изображения
	[www.kau.su/files/298/kirpish-jpg Памятник на могиле Н. Л. Кирпичева и его жены]

В 1918—1920 годах исполнял должность управляющего делами Инженерного комитета при Главном военно-инженерном управлении Красной армии, а затем преподавал в Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева.

Умер 31 декабря 1927 года в Ленинграде. Похоронен в Павловске.

Семья

Нил Львович Кирпичёв был женат на Лидии Христиановне (род. 1852). Их сын Лев (1875—1921) пошёл по стопам отца, окончил Николаевское инженерное училище, стал военным инженером, полковником, георгиевским кавалером, участвовал в Белом движении. Дочь Нила Львовича — Лидия (род. 1877), урождённая Кирпичёва, замужем за владельцем фабрики «Скороход» Петром Цезаревичем Замбелли, окончила Бестужевские высшие женские курсы, стала педагогом, принимала участие в революционной деятельности, с 1936 семья переехала в Милан, Италия.

Награды

• орден Святого Станислава 3-й степени (1872); 2-й степени (1881); 1-й степени (1896);
• орден Святой Анны 3-й степени (1878); 2-й степени (1883); 1-й степени (1901);
• орден Святого Владимира 4-й степени (1888); 3-й степени (1891); 2-й степени (1904);
• орден Белого орла (1909);
• орден Святого Александра Невского (1915).

Библиография

• Военные телеграфы (курс Академии Генерального Штаба). — СПб., 1889;
• Военные сообщения, казармы и госпитали (курс Академии Генерального Штаба). — СПб.;
• Записки по теоретической и строительной механике и по аналитической геометрии. — СПб.;
• Строительная механика (Теория сопротивления материалов). — СПб., 1898;
• Строительная механика (Графическая статика). — СПб., 1899;
• Основы теоретической механики. Курс 1. — СПб., 1903;
• Теоретическая механика. Курс 2-3. — СПб., 1904—1905.

Память

В начале 1990-х годов на месте бывшей усадьбы Бардино был установлен первый памятный знак (закладной камень) в честь Н. Л. Кирпичёва. В 2012 году памятный знак был обновлён, 30 октября 2015 года на месте закладного камня была открыта памятная стела, созданная на средства сельчан.

В июне 2014 года решением Великолукской городской думы одна из улиц Великих Лук около аэропорта получила имя Нила Львовича Кирпичёва.

В ноябре 2015 года по инициативе районного краеведческого музея на базе Краснополянской средней школы состоялась краеведческая конференция, посвящённая юбилейным датам знаменитых учёных — братьев Кирпичёвых, которые родились в селе Бардино: 170-летию Виктора Львовича и 165-летию Нила Львовича. Это мероприятие прошло^{[уточнить]}.

14 июня 2012 года пилоты, участвующие в спортивных соревнованиях в рамках 17-й Международной встречи воздухоплавателей в Великих Луках совершили полёт в честь Нила Львовича Кирпичёва.

Ссылки

• Кирпичевы, братья // Кальяри — Коалиционные войны. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1913. — С. 545—548. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [и др.] ; 1911—1915, т. 12).</span>
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1825 Кирпичёв, Нил Львович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Кирпичёв, Нил Львович

– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.