Кораблекрушения в Средиземном море (2015)

Апрельские кораблекрушения в Средиземном море 2015 года
Тип	Кораблекрушение
Причина	Недостаток финансирования поисково-спасательных служб странами Европы; несоблюдение правил перевозки пассажиров; массовая драка между мигрантами.
Страна	Ливия ЛивияИталия ИталияГреция Греция
Дата	13, 16, 19, 20 апреля 2015 года
Погибших	более 1000
Пострадавших	более 150
Лампедуза

Кораблекрушения в Средиземном море 2015 года — серия морских катастроф, произошедших в апреле 2015 года. По крайней мере пять судов, на борту которых находилось более тысячи мигрантов из Африки, затонули в Средиземное море. Первое происшествие произошло 13 апреля, остальные бедствия случились в 16, 19 и 20 числах этого месяца. Прежде всего беженцы пытаются спастись от разрушительных североафриканских конфликтов, в частности, боевых столкновений в Ливии, которые начались с момента свержения режима Муаммара Каддафи, а также из-за отказа ряда стран Евросоюза в ноябре 2014 года, финансировать итальянскую «Operation More Nostrum», занимающуюся сдерживанием нелегальной миграции в Европу, и замене последней на «Operation Triton».

Суда нелегалов направлялись преимущественно к острову Лампедуза и сицилийскому городу Аугуста, но 20 апреля ещё одна лодка затонула у острова Родос, Греция.

Морские патрули и прибрежная охрана Евросоюза и Италии неоднократно перехватывают нелегалов, пытающихся перебраться в Европу. Но это не спасает от массового наплыва беженцев. Перегруженные людьми суда часто тонут.

Предпосылки

В период между 2007 и 2011 годам зафиксировано наибольшие число нелегальных мигрантов из Африки и Ближнего Востока, пытающихся перебраться в Грецию и другие страны Европы через Турцию. Правительство Греции и агентство «Frontex» приняли решение обновить пограничный контроль. Болгария также укрепила границы с Турцией, чтобы задержать поток беженцев, как правило, из Сирии, Сомали, Афганистана, Алжира, Бангладеша, Чада, Египта, Эфиопии, Гамбии, Ганы, Гвинеи, Индии, Ирака, Кот-д’Ивуара, Мавритании, Марокко, Нигерии, Пакистана, Палестины, Сенегала, Судана, Туниса и Эритреи. Эскалация войны в Ливии только способствует массовому бегству людей из этой страны.

Трагедия у берегов Лампедузы с 360 жертвами в 2013 году побудила итальянское правительство создать службу «Operation Mare Nostrum», занимающуюся поиском и спасением терпящих бедствия в Средиземном море. В 2014 году Италия закрыла службу из-за слишком больших расходов; «Frontex» взяла на себя функции поисков мигрантов. Новая служба получила название «Operation Triton». Правительство Италии запросило дополнительные средства на продолжение операции, но страны-члены ЕС ответили отказом. Соединёное Королевство выразило опасение, что итальянская инициатива «является непреднамеренным фактором, подстёгивая всё больше нелегалов пытаться форсировать море, и, тем самым, приводит к большим жертвам». Поисковая служба состоит из двух самолётов наблюдения, трёх кораблей и семи команд, которые собирают и идентифицируют её. Ежемесячный бюджет составляет 2,9 миллиона евро.

По сообщениям самих беженцев по сравнению с угрозой утонуть их значительно больше страшит жизнь в ливийских центрах содержания беженцев с плохими условиями содержания и жестоким обращением солдат.

Статистика

По данным Международной организации по миграции 3072 человека погибли или пропали без вести в 2014 году при попытке пересечь Средиземное море. Полные оценки за период 2000—2014 годы говорят о 22 тысячах смертей. В 2014 году 280 000 мигрантов пересекли границу Евросоюза.

В 2014 году в Италию морским путём перебрались 170 100 мигрантов (на 298 % больше, чем в 2013). Около 140 000 были переправлены из Ливии. В основном это мигранты из Сирии (около 42 000), Восточной Африки (34 000 из Эритреи, почти 6 000 из Сомали) и Западной Африки (10 000 из Мали, 9 000 из Нигерии, более 8 600 из Гамбии). 64 000 из которых было предоставлено убежище.

Начиная с 1 января до 3 марта 2015 года 7 882 выходцев из Африки прибыли в Италии (на 40,5 процентов больше, чем за тот же период 2014 года). 7 257 был переправлены через Ливию, в основном из стран Западной и Восточной Африки.

На 17 апреля 2015 года берегов Италии достигли более 21 000 человек. В марте этого года наблюдалось уменьшение числа нелегалов из-за плохих погодных условий; не учитывая апрельские катастрофы, к апрелю 2015 года число смертей в море превысило 500, за аналогичные три месяца в 2014 году погибли около 100.

Инциденты

Количество зарегистрированных смертей беженцев, пересекающих Средиземное море, увеличилось с апреля 2015 года. Суммарное число утонувших превысило 1000 человек.

Кораблекрушение 13 апреля

13 апреля ливийское судно с находящимися 550 людьми на борту затонуло в 60 милях от африканского побережья. Погибло более 400 человек. Около 150 были спасены и доставлены в больницы Южной Италии.

Началась поисково-спасательная операция вблизи аварии. Было найдено 9 тел, и береговая охрана Италии сообщило, что «больше в живых никто не найден»

По заявлению «Save the Children» погибло «около 400 человек спустя сутки после отплытия». Международная организация по миграции сообщило, что «не знает причины аварии». Затем Франс-Пресс прокомментировало, что «судно перевернулось после того, как её заметили итальянские пограничники».

События 16 апреля

16 апреля 2015 года 4 мигранта из Ливии признались, что являются единственными выжившими из всех пассажиров, остальные 41 погибли.

Параллельно с этим в Сицилии были арестованы 15 человек, которые, как сообщалось, бросили за борт 12 других, в результате чего те утонули. Выяснилось, что борьба в лодке вспыхнула между христианами и мусульманами, окончившаяся смертью христиан.

Кораблекрушение 19 апреля

Ночью другое судно перевернулось в 190 км южнее острова Лампедузы. На борту находились 850 мигрантов; 27 человек удалось спасти. По данным итальянских госслужащих контрабандисты из Бангладеша заблокировали сотни мигрантов в трюме

Итальянская погранслужба и береговая охрана начали спасательную операцию. Несмотря на 18 катеров, присоединившихся к поискам, только 27 человек были спасены и найдено 24 тел. Это одно из самых крупных бедствий в Средиземном море.

21 апреля итальянские чиновники сообщили, что тунисский капитан обвинён в массовом убийстве по неосторожности, а также, что многие дети погибли, потому что были заблокированы на нижних палубах судна.

Кораблекрушение 20 апреля

Следующее происшествие случилось на следующий день у берегов Родоса, Греция. 3 человека погибли, 93 были спасены и 30 госпитализированы. Лодка с нелегалами отправилась из Турции.

21 апреля было объявлено, что 450 нелегальных пассажиров спасены с ливийских судов, замеченных 20 апреля.

Другие кораблекрушения в 2015 году

У побережья Ливии недалеко от города Зувара столкнулись два судна, на борту которых находились около 500 мигрантов. Всего за 2015 год под данным ООН в Средиземном море погибло около 2400 человек, пытавшихся переправиться в Европу.

Реакция

19 апреля премьер-министр Италии Маттео Ренци вернулся в Рим с политического мероприятия в Мантуе, в котором принимал участие. Чуть позже он связался с президентом Франции Франсуа Олландом и с главой правительства Мальты Джозефом Мускатом. Решено было созвать внеплановую конференцию с участием европейских министров по проблемам нелегальной миграции и многочисленных смертей последних. Ренци осудил непрекращающийся поток беженцев, назвав это «новой работорговлей». В то же время лидер Мальты охарактеризовал кораблекрушение 19 апреля «самой большой человеческой трагедией за последние несколько лет». Олланд назвал перевозчиков и торговцев «террористами», что подвергают жизни мигрантов риску. Представитель Бундестага по вопросам миграции, беженцев и интеграции Айдан Эзогс заявила, что в связи с массовым наплывом беженцев спасательные операции должны быть восстановлены. «Это было заблуждением, что остановка деятельности „Mare Nostrum“ удержит людей от опасного плаванья через Средиземное море» — говорит она. Федерика Могерини призвала ЕС к коллективным действиям накануне встречи в Люксембурге 20 апреля.

На пресс-конференции Ренци подтвердил, что Италия созывает «чрезвычайный европейский совет» как можно скорее, чтобы обсудить бедствия. Другие лидеры стран поддержали эту инициативу. Британский политик Найджел Фараж призвал Великобританию предоставлять убежище ливийским христианам, обвинив Дэвида Кэмерона и Николя Саркози в утоплении мигрантов у берегов Италии. Он утверждает, что массовое бегство из Ливии вызвано военной западной интервенцией, санкционированной Кэмероном и Саркози.

Сам британский премьер-министр на своей странице в твиттере написал, что «поддерживает Ренци созвать конференцию Евросоюза для поиска комплексного решения в этом кризисе» Позже он повторил, что будет присутствовать на этом саммите ЕС, который состоится в четверг.

20 апреля Европейская комиссия выдвинула план, включающая 10 положений:

• Усилить совместные операции в Средиземном море, «Triton» и «Poseidon» за счет увеличения финансирования; расширить зоны операций и влиять на процесс впредь в рамках мандата Frontex.
• Систематический захват и уничтожение судов контрабандистов. Положительные результаты операции «Atalanta» должны послужить примером в борьбе с незаконным судоходством.
• Европол, Frontex, EASO и Евроюст будут сотрудничать и искать информацию о контрабандистов сообща.
• EASO развёртывает команды в Италии и Греции для рассматривания ходатайств об убежищах.
• Государства договора обязываются снимать отпечатки пальцев со всех мигрантов.
• Рассмотреть варианты механизма быстрого переселения.
• Запустить добровольный проект по переселению для лиц, ищущих укрытия.
• Установить новую программу возвращения нелегалов, координируемую Frontex.
• Взаимодействие стран, окружающих Ливию, по средствам дипломатов ЕС и Комиссии.
• Развёртывание миграционной офицерской службы (ILO) для разведывания незаконных перемещений, и усиление роли Европейской делегации.

Отрывок, характеризующий Кораблекрушения в Средиземном море (2015)

«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.