Крутцен, Пауль
| Пауль Йозеф Крутцен | ||
| нидерл. Paul Jozef Crutzen | ||
 | ||
| Дата рождения: | ||
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Страна: |
Нидерланды | |
| Научная сфера: | ||
| Альма-матер: | ||
| Известен как: |
исследователь озонового слоя атмосферы | |
| Награды и премии: |
| |
Пауль Йозеф Крутцен[1] (нидерл. Paul Jozef Crutzen; род. 3 декабря 1933 года, Амстердам, Нидерланды) — известный голландский химик, специалист в химии атмосферы, лауреат Нобелевской премии по химии за исследования озоновых дыр в атмосфере. Основное направление его исследований — это химия стратосферы и тропосферы и её роль в биогеохимических циклах и формировании климата. В настоящее время работает в отделе химии атмосферы в Институте Макса Планка по химии (Майнц, Германия).
Крутцен стал одним из наиболее известных учёных, изучающих глобальное потепление и привлёкший мир к этому явлению. Он также является автором теории ядерной зимы, вероятного состояния климата Земли в случае глобальной ядерной войны. Крутцен является активным сторонником геоинженерии — концепции активного вмешательства в природу с целью изменения свойств климата, замедляющих или предотвращающих пагубное его изменение. В частности, поддерживает идею массированного выброса различных аэрозольных частиц (прежде всего диоксида серы) в земную стратосферу для отражения солнечного излучения.[2]
В 2000 году Крутцен вместе с Штормером предложили термин «антропоцен» для описания современной геологической эпохи.
Напишите отзыв о статье "Крутцен, Пауль"
Примечания
Ссылки
- [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/1995/crutzen-autobio.html Автобиография Пауля Крутцена на сайте Нобелевского комитета] (англ.)
Отрывок, характеризующий Крутцен, ПаульГрафиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал… Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась… На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно». Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это. В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей. Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную. – Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?… Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана. Категории:
Навигация | |||||||||||||||||||
