Наркисс (апостол от 70)

Нарки́сс (или Нарцисс) — апостол от семидесяти. Проповедовал в Афинах. Память совершается в православной церкви 13 ноября (31 октября по старому стилю) вместе с апостолами Стахием, Амплием, Апеллием, Урваном и Аристовулом, а также 17 января (4 января по старому стилю) в день Собора Апостолов от семидесяти.

Житие

Упоминается в Послании апостола Павла к Римлянам: «Приветствуйте из домашних Наркисса тех, которые в Господе» (Рим. 16:11). Есть точка зрения, что Наркисс был известный любимец императора Нерона, вольноотпущенник, который, благодаря своему патрону, имел много рабов, среди которых были и христиане, которым апостол Павел посылает своё приветствие.

Если отвергнуть предположение о тождестве этого Наркисса с придворным императора Нерона, то Наркисс, приветствуемый апостолом Павлом, по греческим минеям (Синаксарь Никодима) был поставлен Павлом во епископы в Афины. При этом апостол Андрей также своего спутника именем Наркисс поставил во епископы в Патрах (или Афинах), тоже произошло и с учеником апостола Филиппа с аналогичным именем. Таким образом, все три апостола Андрей, Филипп и Павел поставляют во епископа Наркисса и в одно и то же место: очевидно, что эти три Наркисса являются одним и тем же лицом.

В православной службе святых апостолов, совершаемой 17 января имя Наркисса упоминается восемь раз. Он именуется божественным и всеблаженным учеником Христа, проповедником Пресвятой Троицы, просвещающим сущих во тьме, Христовым апостолом и прочее. При этом в 6-й песне канона про Наркисса сказано следующим образом:

Милости водителя Бога проповедал еси, и лести свободил еси, божественный Наркисс, душы благочестивых, великий быв Афинян председатель и насадитель садов красных, богоблаженне.

Таким образом, еще раз находит подтверждение его епископство в Афинах.

Литература

• Архиепископ Димитрий (Самбикин). Собор св. 70-ти апостолов. — СПб.: Православный собеседник, 1906. — С. 2 т., 389-390.

Отрывок, характеризующий Наркисс (апостол от 70)

– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.