Наро (гевог)
Гевог
Показать/скрыть карты
|
Наро (англ. Naro) — гевог в дзонгхаге Тхимпху в Бутане. Вместе с гевогами Лингжи и Соэ образует дунгхаг Лингжи. Наименование гевога происходит от наименования населённого пункта Наро (англ. Naro), расположенной в этом гевоге.
География
Площадь гевога составляет 277 км². Высота над уровнем моря — от 3800 м до 5489 м. Через гевог протекают реки Тхимпху и Чагриронг, которые текут на территорию гевога Каванг[4]. На северо-западе гевог граничит с гевогом Лингжи, на юго-востоке с гевогом Каванг, на юго-западе с дзонгхагом Паро, а на северо-востоке с дзонгхагом Гаса.
Через гевог проходит туристский маршрут «Тропа Джомолхари». Гевог входит в Национальный парк Джигме Дорджи.
Экономика
Основным видом деятельности, средств к существованию и доходов является разведение яков, поэтому население переезжает с места на место.
Население
В гевог входит 35 домашних хозяйств, расположенных в 22 населённых пунктах. Так как жизнь населения связана с разведением яков, то предоставление качественных услуг населению затруднено. В гевоге отсутствует необходимость создавать инфраструктуры образования и здравоохранения. Дети школьного возраста учатся в школах других гевогов. По состоянию на 2001 год в гевоге отсутствовало электричество и телекоммуникации.
Транспорт и коммуникации
Гевог является одним из самых труднодоступных гевогов дзонгхага. Нет дорог для проезда в гевоге. Как внутри гевога, так и для связи с другими гевогами используются вьючные тропы.
Напишите отзыв о статье "Наро (гевог)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.dit.gov.bt/downloads/data_standards.pdf Data Interoperability Standards] - Ministry of Information & Communications, Royal Government of Bhutan, 2007
- ↑ 1 2 [www.statoids.com/ybt.html Census data of Gewogs of Bhutan]
- ↑ [www.gnhc.gov.bt/fyp/Gewogs/tp_Naro.pdf Naro gewog Ninth Plan (2002—2007)] (англ.)
- ↑ см. карту в [www.gnhc.gov.bt/fyp/Dzongkhags/Thimphu.pdf Thimphu dzongkhag Ninth Plan (2002—2007)] (англ.)
| ||||||
Отрывок, характеризующий Наро (гевог)
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
