Розенталь, Ронни

Ронни Розенталь
Розенталь (в центре) во время матча между Израилем и Новой Зеландией, 1989 год
Общая информация
Прозвище	Ракета Ронни
Родился
Гражданство
Рост	180 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1974—1979	Маккаби (Хайфа)
Клубная карьера*
1979—1986	Маккаби (Хайфа)	138 (38)
1986—1988	Брюгге	43 (15)
1988—1990	Стандард	44 (20)
1990	→  Лутон Таун	0 (0)
1990	→  Ливерпуль	8 (7)
1990—1994	Ливерпуль	66 (14)
1994—1997	Тоттенхэм Хотспур	88 (4)
1997—1999	Уотфорд	30 (8)
1979—1999	Итого	417 (106)
Национальная сборная**
1984—1997	Израиль	60 (11)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ро́нни Ро́зенталь (ивр. ‏ רוני רוזנטל‏‎; род. 11 октября 1963 года в Хайфе, Израиль) — израильский футболист, в прошлом нападающий клубов Израиля, Бельгии, Англии и сборной Израиля.

Карьера

Клубная

Розенталь родился в Хайфе, Израиль, в 1963 году. В 11 лет он начал выступать за местную молодёжную команду «Маккаби». Свой первый матч за основную команду «Маккаби» он провёл в 16 лет: выйдя на замену в той встрече, он забил 2 мяча.

В 1982 году английский тренер Джек Мэнселл хотел выставить Розенталя на свободных трансфер. Мэнселл утверждал, что Розенталь никогда не станет настоящим игроком и что он является самым слабым звеном в команде. Однако президент клуба Йоханан Воллах верил в игрока и сказал, что не отпустит Розенталя ни за какие деньги.

На протяжении сезона 1983/84 годов «Маккаби» возглавлял Шломо Шарф, который сделал Розенталя одним из трёх основных нападающих команды. В результате Розенталь вместе с «Маккаби» выиграл два чемпионских титула подряд, забив за клуб в чемпионате 38 мячей.

В конце сезона 1985/86 годов Розенталь перешёл в бельгийский клуб «Брюгге» за 275 тысяч долларов. В 1988 году Розенталь своими 6 голами помог «Брюгге» стать чемпионами Бельгии и достигнуть полуфинала Кубка УЕФА.

В 1988 году Розенталь сменил клуб на льежский «Стандард», за который выступил 54 раза. В 1989 году Розенталь почти перешёл в «Удинезе»: он подписал контракт, но, согласно официальной версии, не прошёл медицинское обследование. В середине сезона 1989/90 годов он был отдан в аренду в английский клуб «Лутон Таун», за который так и не провёл ни одного матча. Однако, пока Розенталь находился в Лутоне, его заметили скауты «Ливерпуля» — и в марте 1990 года он уже перешёл в «Ливерпуль» на правах аренды.

Дебютировал Розенталь за «Ливерпуль», выйдя на замену в матче против «Саутгэмптона», который проходил на стадионе «Энфилд» 31 марта 1990 года и закончился победой «Красных» со счётом 3:2. Выездной матч против «Чарльтон Атлетик», который завершился победой «Ливерпуля» со счётом 4:0, он начал в стартовом составе и сделал хет-трик. В том сезоне «Ливерпуль» выиграл чемпионат Англии, а Розенталь забил 7 мячей в последних 8 матчах.

29 июня 1990 года Розенталь был подписан «Ливерпулем» на постоянной основе за 1 млн фунтов и стал первым иностранцем, купленным английским клубом более чем за 1 млн фунтов. После этого Розенталь не смог внести ощутимый вклад в успех команды, появляясь на поле в основном со скамейки запасных. Однако он стал лучшим бомбардиром резервной команды, забив 18 голов в 25 матчах в сезоне 1990/91 годов. За всё время выступления за «Ливерпуль» Розенталь провёл 97 игр и забил 22 мяча. Он включён в список «100 игроков, которые потрясли Коп» под номером 76.

Розенталь перешёл в «Тоттенхэм Хотспур» 26 января 1994 года за 250 тыс. фунтов Он провёл свой дебютный матч за «Тоттенхэм» 29 января 1994 года против «Ипсвич Таун» в рамках Кубка Англии, в котором лондонский клуб уступил со счётом 3:0. Дебютом в Премьер-лиге для Розенталя стал проигранный со счётом 3:1 матч против «Шеффилд Уэнсдей», в котором он отличился забитым мячём. В выездном матче Кубка Англии сезона 1994-95 годов против «Саутгэмптона» Розенталь забил 3 гола — встреча завершилась со счётом 6:2 в пользу гостей. Всего за «Тоттенхэм» Розенталь забил 11 голов в 100 встречах.

10 августа 1997 года Розенталь как свободный агент перешёл в «Уотфорд». Он помог «Уотфорду» выиграть Второй дивизион Футбольной лиги сезона 1997-98 годов. В сезоне 1998/99 годов Розенталь долго был травмирован и сыграл лишь 5 матчей. По окончании сезона он завершил карьеру футболиста, забив 11 мячей в 39 матчах за «Уотфорд» и 106 мячей в 417 матчах чемпионатов 3 стран.

В сборной

Розенталь провёл 60 матчей за сборную Израиля, забив 11 мячей. Одним из таких матчей была победа сборной Израиля над сборной Франции в 1993 году в Париже со счётом 3:2, в результате чего сборная Франции не попала на Чемпионат мира 1994 года. Мяч, забитый Розенталем в ворота сборной Азербайджана в рамках матча отборочного турнира к Чемпионату Европы 1996 года, был признан израильскими болельщиками «голом тысячелетия».

Личная жизнь

После завершения профессиональной карьеры футболиста Розенталь работает в Англии «футбольным консультантом», на должности скаута. Его супруга, Нэнси, родом из Бельгии. Они познакомились и поженились, когда Розенталь выступал за льежский «Стандард». У них есть два сына — Дин и Том. Старший сын, Дин, родился в Ливерпуле. Младший сын, Том, родился в Лондоне и является опорным полузащитником академии «Уотфорда».

Достижения

В качестве игрока

«Маккаби» Хайфа

• Чемпион Израиля (2): 1983/84, 1984/85

«Брюгге»

• Чемпион Бельгии: 1987/88

«Ливерпуля»

• Чемпион Англии: 1989/90
• Суперкубка Англии: 1990

«Уотфорда»

• Чемпион второго дивизиона: 1997/98

Статистика выступлений

Клубная

По состоянию на 23 января 1999 года.

Игры и голы за клубы

Клуб	Сезон	Чемпионат		Кубки		Еврокубки		Другие		Итого
		Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
Маккаби Хайфа
	Итого	138	38	20	7	6	2	0	0	164	47
Брюгге	1986/87	28	11	4	5	2	2	0	0	34	18
	1987/88	15	4	4	2	8	0	0	0	27	6
	Итого	43	15	8	7	10	2	0	0	61	24
Стандард	1988/89	30	14	8	4	0	0	0	0	38	18
	1989/90	14	6	2	0	0	0	0	0	16	6
	Итого	44	20	10	4	0	0	0	0	54	24
Ливерпуль	1989—1990	8	7	0	0	0	0	0	0	8	7
	1990—1991	16	5	6	0	0	0	1	0	23	5
	1991—1992	20	3	6	0	1	0	0	0	27	3
	1992—1993	27	6	5	1	3	0	1	0	36	7
	1993—1994	3	0	0	0	0	0	0	0	3	0
	Итого	74	21	17	1	4	0	2	0	97	22
Тоттенхэм Хотспур	1994—1995	35	2	12	7	0	0	0	0	47	9
	1995—1996	33	1	0	0	0	0	0	0	33	1
	1996—1997	20	1	0	0	0	0	0	0	20	1
	Итого	88	4	12	7	0	0	0	0	100	11
Уотфорд	1997—1998	25	8	6	3	0	0	0	0	31	11
	1998—1999	5	0	3	0	0	0	0	0	8	0
	Итого	30	8	9	3	0	0	0	0	39	11
Всего за карьеру		417	106	76	29	20	4	2	0	515	139

В сборной

По состоянию на 8 июня 1997 года.

Голы за сборную

№	Дата	Стадион	Соперник	Счёт	Итог	Соревнование
1	10 февраля 1988	«Рамат-Ган» (Рамат-Ган, Израиль)	Польша	1:0 (35')	1:3	Товарищеский матч
2	23 марта 1988	«Атлетик Парк» (Веллингтон, Новая Зеландия)	Тайвань	1:0 (32')	9:0	Отбор на ОИ-1988
3	5 марта 1989	«Рамат-Ган» (Рамат-Ган, Израиль)	Новая Зеландия	1:0 (7')	1:0	Отбор на ЧМ-1990
4	9 апреля 1989	«Моунт Смарт» (Окленд, Новая Зеландия)	Новая Зеландия	0:1 (17')	2:2	Отбор на ЧМ-1990
5	9 сентября 1992	«Сталь Мелец» (Мелец, Польша)	Польша	1:1 (36')	1:1	Товарищеский матч
6	12 мая 1993	«Васил Левски» (София, Болгария)	Болгария	1:2 (53')	2:2	Отбор на ЧМ-1994
7	27 октября 1989	«Рамат-Ган» (Рамат-Ган, Израиль)	Австрия	1:0 (3')	1:1	Отбор на ЧМ-1994
8	16 ноября 1994	«Хусейн Авни Акер» (Трабзон, Турция)	Азербайджан	0:2 (51')	0:2	Отбор на ЧЕ-1996
9	29 ноября 1994	«Тедди Коллек» (Иерусалим, Израиль)	Кипр	4:3 (76')	4:3	Товарищеский матч
10	14 декабря 1994	«Рамат-Ган» (Рамат-Ган, Израиль)	Румыния	1:1 (84')	1:1	Отбор на ЧЕ-1996
11	25 апреля 1995	«Гурник» (Забже, Польша)	Польша	1:1 (37')	4:3	Отбор на ЧЕ-1996

Ссылки

• [www.liverbird.ru/player/393 Профиль игрока на Liverbird.ru]  (рус.)
• [maccabi-haifafc.walla.co.il/ts.cgi?tsscript=player&id=2200 Профиль игрока на официальном сайте «Маккаби» Хайфа]  (иврит)
• [www.clubbrugge.be/nl/club/geschiedenis/oudspeler/248/Rosenthal-Ronnie Профиль игрока на официальном сайте «Брюгге»]  (нид.)
• [www.standard.be/fr/a_joueurs_det.php?id=415 Профиль игрока на официальном сайте «Стандарда»]  (фр.)
• [www.liverpoolfc.tv/history/past-players/ronny-rosenthal Профиль игрока на официальном сайте «Ливерпуля»]  (англ.)
• [www.lfchistory.net/player_profile.asp?player_id=400 Профиль и статистика игрока на сайте LFCHistory.net]  (англ.)
• [www.soccerbase.com/players/player.sd?player_id=6887 Статистика на soccerbase.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Розенталь, Ронни

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.