Лутон Таун

Лутон Таун
Полное название	Luton Town Football Club
Прозвища	Шляпники (англ. The Hatters)
Основан	11 апреля 1885
Стадион	Кенилворт Роуд, Лутон
Вместимость	10 226
Президент	Ник Оуэн
Тренер	Натан Джонс
Капитан	Скотт Катберт
Соревнование	Вторая Лига
2014/15	8
Основная форма Гостевая форма

К:Футбольные клубы, основанные в 1885 годуЛутон ТаунЛутон Таун

«Лу́тон Та́ун» (англ. Luton Town FC) — английский профессиональный футбольный клуб из города Лутон, в графстве Бедфордшир. Будучи образованным 11 апреля 1885 года, «Лутон» стал первой командой из южной Англии, начавшей выплачивать игрокам деньги за их выступление. Домашним стадионом клуба является открытый в 1905 году «Кенилворт Роуд», вмещающий 10 226 зрителей. Цвета клуба — оранжево-бело-синие.

В 127-летней истории клуба было много как и громких успехов, так и не менее громких неудач. Из-за финансовых неприятностей вылетев из трех подряд дивизионов Футбольной Лиги, «Лутон» оказался в Национальной Конференции, пятом по значимости футбольном турнире Англии. В сезоне 2013/2014 «Лутон» выиграл этот турнир и перешёл во 2-ю лигу чемпионата Англии. Главный тренер команды — Джон Стилл, капитан — Ронни Хенри. Самым успешным периодом для «шляпников» считается период с 1982 по 1992 год, когда клуб выступал в высшем дивизионе и завоевал свой единственный крупный трофей — Кубок Лиги, победив в финале лондонский «Арсенал». Прозвище команды — «шляпники» связано с многолетней историей шляпного производства в Бедфордшире.

История

1885 — 1910

Клуб образован в 1885 году в результате объединения клубов «Уондерерс», который был достаточно известен и даже выступал в Кубке Англии, и «Эксельсиор», и стал первым полностью профессиональным футбольным клубом в Южной Англии в 1890 году, начав выплачивать заработную плату игрокам. Вскоре «Лутон» вступил в Футбольную лигу и в 1897 году и провел свой первый матч в рамках организованного чемпионата 6 октября 1894 года против «Миллуола», потерпев поражение со счётом 3:4. Затем клуб из-за тяжелой финансовой ситуации, вызванной малой популярностью и низкими продажами билетов, впал в кризис и в 1900 году покинул лигу. После вылета «Лутон» вернулся в Южную Лигу и в 1905 году и переехал на стадион «Кенилворт Роуд», где играет и поныне (до этого клуб выступал на стадионе «Данстейбл Роуд» в пригороде Лутона).

1910 — 1950

В сезоне 1911/12 «Лутон» вылетел во Второй Дивизион Южной Лиги, но вернулся обратно уже через два сезона. В 1913 году ввиду плачевной финансовой ситуации был основан функционирующий и сейчас клуб болельщиков — Luton Town Supporters Club, каждый член которого платил ежегодный взнос в размере 60 фунтов. Во многом за счёт именно такого притока капитала «Лутон» сумел избежать финансового краха. В военное и раннее послевоенное время «Лутон», как и большинство других команд, выступал лишь в товарищеских турнирах. Знаменитым в те годы стал молодой нападающий Эрни Симмс, забивший 101 гол за шесть сезонов в составе «шляпников» и игравший за национальную сборную. В сезоне 1937/38, клуб, ведомый знаменитым Джо Пэйном, забившем 55 голов в 39 матчах, несмотря на провальный старт и вылет из Кубка Англии вышел во Второй дивизион. Пэйну также принадлежит рекорд Футбольной лиги по числу забитых в одном матче мячей: в матче против «Бристоль Роверс» он отличился десять раз.

1950 — 1978

В начале 1950-х годов «Лутон» во главе с Дэлли Дунканом породил сразу нескольких клубных легенд: в частности, Боба Мортона, установившего абсолютный рекорд в виде 550 матчей за клуб, Гордона Тёрнера, лучшего бомбардира команды, забившего 243 гола, и уверенно выступавшего за национальную сборную Сида Оуэна. В 1956 году, заняв во Втором Дивизионе второе место, «Лутон» впервые пробился в высший дивизион , а в 1959 году, команда участвовала в финале Кубка Англии, где уступила «Ноттингем Форест». «Шляпники» покинули элиту в 1960 году, и в сезоне 1964—1965 выступали уже в четвёртом дивизионе. Следуя классическому образу yo-yo team, «Лутон» начал путь обратно и во многом благодаря молодому и талантливому шотландцу Брюсу Райоку в 1974 году вновь пробился в Первый дивизион. Тем не менее, обосноваться на новом уровне «Таун» так и не смогли и вновь завершили сезон в зоне вылета. В клубе в очередной раз начался финансовый кризис, но команда выступила на удивление здорово, сумев не растерять свои былые позиции.

1978 — 1992

В 1978 году пост главного тренера занял бывший игрок и легенда клуба Дэвид Плит и в сезоне 1982/83 «Лутон» снова пробился в высший дивизион. На протяжении всего сезона команда боролась за выживание и в последнем, решающем матче сезона должна были играть на выезде с прямым конкурентом — «Манчестер Сити», который устраивала и ничья. Матч выдался тяжелым, но уже в добавленное время Радомир «Радди» Антич сумел забить победный гол и спасти команду от вылета. Этот выдающийся матч стал легендарным благодаря безумному танцу обычно спокойного и сдержанного Дэвида Плита и невероятно бурной радости игроков и болельщиков. В сезоне 1986/87 «Лутон» финишировал седьмым, что стало лучшим достижением «шляпников» за всю историю их существования. В 1988 году «Лутон» стал победителем Кубка Футбольной лиги, когда, голы Дэнни Вильсона и Брайана Стина в последние десять минут принесли клубу сенсационную победу над «Арсеналом» со счётом 3:2. В сезоне 1988/89 «Лутон» снова играл в финале Кубка Футбольной лиги, но на этот раз проиграл «Ноттингем Форест» со счетом 1:3. В команде вновь начался спад, и по итогам сезона 1991/92 клуб покинул высший дивизион, упустив тем самым возможность стать одним из клубов-основателей Премьер-Лиги.

1992 — 2000

Эта неудача заставила боссов «Лутона» продать множество ведущих игроков, таких как Кингсли Блэк, Ларс Эльструп, Иан Доуи и Тим Брейкер. Однако, несмотря на огромные доходы от трансферов, команда толком не смогла усилиться в межсезонье. На спасение клуба были вызваны экс-главный тренер Дэвид Плит и экс-игроки Брайан Стин и Мик Харфорд, но это не спасло команду от провала — «Лутон» менял игроков как перчатки и вскоре угодил в зону вылета. Судьба команды решалась в последнем туре, когда «Лутон» встречался на выезде с уже вылетевшим «Ноттс Каунти». Для того, чтобы остаться в лиге, нужно было одержать первую выездную победу и надеяться, что «Ковентри Сити» уступит на выезде «Астон Вилле». «Лутон» открыл счет благодаря голу Джулиана Джеймса, но два поздних гола, забитые Робом Мэттьюзом, отправили «шляпников» в третий дивизион. После вылета «Лутон» вновь устроил «распродажу» игроков, продав в частности Мика Харфорда в «Челси». По ходу сезона клуб сумел усилиться Керри Диксоном, который, выступая в связке с Филом Грэем, сумел спасти «Лутон» от еще одного вылета. Сезон 1993/94 ознаменовался важнейшей для клуба продажей Джона Хартсона в «Арсенал» за 2.5 миллиона фунтов, что в те годы стало рекордом для игроков до 21 года. «Шляпники» завершили сезон на 16 месте, а Дэвид Плит снова покинул клуб, уйдя в «Шеффилд Уэнсдей». В следующем сезоне «Лутон», несмотря на провальный старт, занял третье место и пробился в серию плей-офф, где проиграл «Кру Александре». В следующем году «Лутон» снова заработал деньги на продаже игроков: за миллион фунтов в «Арсенал» отправился Мэттью Апсон. Еле выжив в сезоне 1997/98, в следующем сезоне «шляпники» заняли уверенное двенадцатое место, и дойдя до четвертьфинала Кубка Футбольной лиги, продолжив продажу игроков для восполнения финансового баланса.

2000 — настоящее время

В 21 век «Лутон» вступил неудачно, по итогам сезона 2000/01 вылетев в четвёртый дивизион. Несмотря на это, уже в следующем сезоне «шляпники» под руководством Джо Киннира, побили рекорд клуба по количеству побед и без труда завоевали путевку обратно. В сезоне 2004/05 «Лутон» уже под руководством Майка Ньюэлла выиграл чемпионат Лиги Один и вышел в Чемпионшип, где сразу же сумел неплохо закрепиться. Несмотря на неплохой старт, в сезоне 2006/07 «шляпники» покинули дивизион и снова начали падение, в следующем сезоне вылетев и из Лиги Один. В этом сезоне с команды было снято 10 очков за различные финансовые нарушения. Клуб впал в глубокий финансовый кризис и был введен в администрацию, ходили даже слухи о возможной ликвидации команды. В итоге сезон 2008/09 «Лутон» решением Футбольной ассоциации Англии начал с показателем -30 очков, что фактически стало рекордным снятием очков в истории мирового футбола. Единственной надеждой «Лутона» тогда стал Трофей Футбольной лиги, который «шляпники» неожиданно взяли, обыграв в финале «Сканторп Юнайтед» со счётом 3:2. Это обрадовало отчаявшихся болельщиков, но от вылета из Лиги Два было уже не спастись. Через 8 дней «шляпники» окончательно потеряли даже теоретические шансы на сохранение прописки, и по итогам сезона «Лутон» впервые с 1920 года покинул Футбольную Лигу. После этого «Таун» провел четыре неудачных сезона в Национальной Конференции, сначала трижды уступив в серии плей-офф (в 2010 году в полуфинале «Йорк Сити» (0:1; 0:1), в 2011 — в финале «АФК Уимблдону» (0:0 и 3:5 в серии пенальти) и в 2012 — снова в финале «Йорк Сити» (1:2)), а затем и вовсе финишировав лишь седьмым.

При этом, команде удалось стать лишь вторым английским клубом и первым за последние с 1989 года после поражения "Ковентри" клубу "Саттон Юнайтед", который в любительском статусе обыграл команду из премьер лиги. Это произошло 26.01.2013 в Кубке Англии, в гостях со счетом 1:0 был повержен Норвич Сити с вышедшим в основе в том матче форвардом сборной Англии Харри Кейном Единственный гол на 80 минуте забил Скотт Ренделл, вышедший в той игре на замену. В том турнире команда прошла до 1/8 финала в Кубке Англии, уступив дома 0:3 «Миллуоллу». После серии неудач в сезоне 2012/13 главный тренер команды Пол Бакл ушел в отставку, и 26 февраля новым главным тренером «Лутона» стал Джон Стилл, до этого почти 9 лет проработавший с «Дагенем энд Редбридж». С ним "Лутон" уже в сезоне 2013/14 смог занять в турнире 1-е место, набрав 101 очко и опередив ближайшего конкурента на 19 баллов. Это позволило клубу вновь вернуться в Лигу Два.

Стадион и болельщики

«Лутон», выступая сейчас в Национальной Конференции, является самой популярной командой в лиге: средняя посещаемость в сезоне 2010/11 составила 6242 зрителя на матч. Для сравнения, «АФК Уимблдон», вторая команда по этому показателю, имела среднюю посещаемость лишь в 3390 зрителей. Команда имеет два крупнейших клуба болельщиков: официальный Luton Town Supporters Club и неофициальный Loyal Luton Supporters Club, также существуют фан-клубы в других странах. Талисманом клуба является «Хэппи Гарри» (Happy Harry), он приветствует игроков и болельщиков перед каждым домашним матчем. Раньше клуб выпускал бесплатный фанзин под названием Half-time Orange, но сейчас выхолдит только предматчевая программка под названием Talk of the Town. Наиболее принципиальными соперником «шляпников» является «Уотфорд», противостояние с которым среди прочих описано в книге Дуги Бримсона «Куда бы мы ни ехали».

Цвета и форма

Клуб за всю свою историю имел две основных цветовых схемы. В начале у команды вообще не было фиксированной формы, а затем «шляпники» играли в довольно банальных бело-голубых цветах. Тем не менее, большую часть времени начиная с 1920 года «Лутон» выступал в черно-белых цветах: белые футболки, черные трусы и белые или черные гетры. В 1973 году тогдашний президент «Лутона» Гарри Халсам кардинально поменял расцветку на оранжевый и темно-синий для того, чтобы сделать клуб более узнаваемым, но в 1979 году черно-белые цвета вернули, оставив оранжевыми лишь детали. «Шляпники» выступали так до сезона 1999/00, когда клуб провел сезон в оранжево-голубых цветах. На следующий год «Лутон» вновь вернулся к классическому сочетанию. В 2008 команда ещё раз оделась в бело-сине-оранжевую форму, а в 2009 цвета и вовсе стали необычными — оранжевая футболка, белые трусы и белые гетры с оранжевой полосой. Темно-синие трусы вернули в 2011 году.

Рекорды и статистика

Рекордсменом клуба по количеству сыгранных матчей является Боб Мортон (в клубе с 1945 по 1964), сыгравший 562 матча за «Лутон» во всех соревнованиях. Также он держит рекорд и по количеству сыгранных в Футбольной Лиге матчей. Шестеро игроков (Гордон Тёрнер, Энди Ренни, Брайан Стин, Эрни Симмс, Герберт Муди и Стив Ховард) сумели забить за «Лутон» более ста мячей, причем Тёрнер устновил абсолютный рекорд в виде 243 голов. Первым вызванным в национальную сборную футболистом «шляпников» стал Роберт Хоукс, сыгравший за Англию в матче против Ирландии 16 февраля 1907 года, а наиболее часто — Мэл Донахи, который, будучи игроком «Лутона», провел 58 матчей за национальную команду Северной Ирландии. Первым игроком клуба, забившим гол за сборную, стал Джо Пэйн, дважды отличившийся в матче против Финляндии 20 мая 1937 года. Он же удерживает и уже упомянутый рекорд клуба (а по совместительству и всей Футбольной Лиги) по количеству забитых в одном матче мячей — 10 голов в матче против «Бристоль Роверс» 13 апреля 1936 года. Крупнейшую победу в кубке «Лутон» одержал 21 ноября 1914 года в матче против «Грейт Ярмут Таун», а в лиге — 13 апреля 1936 года в матче против «Бристоль Роверс», выступая тогда во Втором Дивизионе. Крупнейшее поражение в своей истории «Лутон» потерепел 12 ноября 1898 года, попустив девять безответных мячей от «Бирмингема». Рекордом посещаемости клуба являются матчи против «Блэкпула» (4 марта 1959 года, Кубок Англии) и «Вулверхэмптон Уондерерс» (5 ноября 1955 года), собравшие на трибунах 30069 и 27911 зрителя соответственно. Стоит отметить, что в те времена «Кенилворт Роуд» не имел выделенных сидений и фактически вмещал гораздо больше, чем нынешние 10266 зрителей. Самыми дорогими трансферами в истории клуба являются трансфер Кертиса Дэвиса в «Вест Бромвич Альбион» за три миллиона фунтов и переход в «Лутон» из «Оденсе» Ларса Эльструпа за 850 тысяч фунтов.

Игроки

Текущий состав

На состояние 7 июля 2015 года

№ Позиция Имя Год рождения 1 {{{2}}} Вр Марк Тайлер 1977 16 {{{2}}} Вр Эллиот Джастхэм 1990 2 {{{2}}} Защ Фрейзер Фрэнкс 1990 3 {{{2}}} Защ Скотт Катберг 1987 5 {{{2}}} Защ Стив МакНалти 1983 6 {{{2}}} Защ Алекс Лэси 1993 12 {{{2}}} Защ Скотт Гриффитс 1985 13 {{{2}}} Защ Дэн Поттс 14 {{{2}}} Защ Энди Пэрри 1991 22 {{{2}}} Защ Стивен О'Доннелл 1992 4 {{{2}}} ПЗ Джонатан Смит 1986 7 {{{2}}} ПЗ Алекс Лоулесс 1985

№ Позиция Имя Год рождения 8 {{{2}}} ПЗ Энди Пэрри 1983 11 {{{2}}} ПЗ Джейк Хоуэллс 1991 17 {{{2}}} ПЗ Пелли Раддок 1993 19 {{{2}}} ПЗ Дэнни Грин 1988 21 {{{2}}} ПЗ Люк Гаттридж 1982 23 {{{2}}} ПЗ Мэтт Робинсон 1994 26 {{{2}}} ПЗ Натан Дойл 1987 50 {{{2}}} ПЗ Кэмерон МакГихан 1995 - {{{2}}} ПЗ Падди МакКурт 1983 - {{{2}}} ПЗ Магнус Оконгуэ 1986 9 {{{2}}} Нап Пол Бенсон 1994 10 {{{2}}} Нап Джошуа МакКвоид 1989 18 {{{2}}} Нап Джек Марриотт 1994 Тренерский штаб Главный тренер: Джон Стилл Ассистент тренера: Терри Харрис Тренер основной команды: Хакан Хайреттин Тренер вратарей: Джефф Вуд Тренер молодёжной команды: Пол Драйвер Достижения Достижение Год(ы) Второй дивизион Футбольной лиги победители 1981/82 второе место 1954/55, 1973/74 Третий дивизион Футбольной лиги / Первая Футбольная лига[а] победители 1936/37 (Юг), 2004/05 второе место 1935/36 (Юг), 1969/70 Четвёртый дивизион Футбольной лиги / Третий дивизион Футбольной лиги[а][б] победители 1967/68 второе место 2001/02 Национальная Конференция победители 2013/2014 Кубок Англии по футболу финалисты 1958/59 Кубок Футбольной лиги обладатели 1987/88 финалисты 1988/89 Кубок полноправных членов финалисты 1987/88 Трофей Футбольной лиги обладатели 2008/09 Южная Футбольная лига второе место 1894/95, 1895/96 Объёдиненная лига победители 1897/98 второе место 1896/97 а. ↑  В 2004 году Футбольная лига Англии переименовала Первый дивизион Футбольной лиги в Чемпионат Футбольной лиги. Второй и Третий дивизионы стали «Первой» и «Второй Футбольной лигой». б. ↑  В 1992 году, Английская Премьер-лига стала высшим дивизионом чемпионата Англии. Первый, Второй и Третий дивизионы стали второй, третьей и четвёртой по значимости лигами. Напишите отзыв о статье "Лутон Таун" Примечания Источники Коллингз, Тимоти. История «Лутон Таун» 1885–1985 = The Luton Town Story 1885–1985. — Лутон: Лутон Таун Футбольный Клуб, 1985. — ISBN 1-951067-90-7.  (англ.) Ссылки [www.lutontown.co.uk Официальный сайт]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Лутон Таун

– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.