Султанат Хобьо

Султанат Хобьо
сомал. Saldanadda Hobyo араб. سلطنة هوبيو‎
1878 — 1925 →
Столица	Хобьо
Язык(и)	Сомалийский язык
Религия	ислам

К:Появились в 1878 годуК:Исчезли в 1925 году

Султанат Хобьо (сомал. Saldanadda Hobyo, араб. سلطنة هوبيو‎) — государство, существовавшее на Сомалийском полуострове со второй половины XIX века по первую четверть XX века.

В 1860-х годах Юсуф Али Кенадид попытался отнять власть в султанате Маджиртин у своего двоюродного брата Бокор Осман Махамууда. После пяти лет борьбы Кенадид был вынужден бежать на Аравийский полуостров, но десять лет спустя вернулся с отрядом наёмников, и свергнув власть клана Хавье, создал на землях клана султанат Хобьо. В 1888 году Кенадид подписал с Италией договор о протекторате, что обезопасило его от вторжений других европейских держав, и позволило сосредоточиться на борьбе против султаната Маджиртин, а также против султана Занзибара (из-за прибрежного региона Варшейх).

Отношения между Кенадидом и Италией ухудшились в 1920 годах, когда султан отказался удовлетворить требование Италии позволить британским войскам высадиться на территории султаната для атаки Государства дервишей. В 1923 году в Итальянское Сомали прибыл новый губернатор — Чезаре Мария Де Векки. В то время Италия непосредственно управляла лишь прибрежным районом Бенадир, и Де Векки решил расширить итальянскую колониальную империю. С этой целью он превратил колониальную милицию в армию, и отправил в 1924 году разведывательную миссию на территорию султанатов (несмотря на наличие договоров, итальянцы имели мало сведений о географии формально подвластных им земель). Так как султанаты отказались разоружиться, в октябре 1925 года итальянские войска вторглись в Хобьо и в течение месяца захватили его, однако в ноябре один из султанских военачальников — Омар Саматар — собрал дополнительные войска и вторгся на территорию султаната, что привело к широкомасштабному народному восстанию. Итальянцы были изгнаны, Омар Саматар стал народным героем и восстание перекинулось за границы султаната.

Чтобы переломить ситуацию, в Сомали были посланы итальянские колониальные войска из Эритреи, которые подчинялись непосредственно Риму (Да Векки потерял доверие столицы). Рассматривались даже варианты восстановления Кенадида (вывезенного итальянцами в Могадишо) на троне. Однако Да Векки, используя классическую тактику «разделяй и властвуй», сумел расколоть восставшие кланы, и в декабре 1925 года итальянские войска вынулиди Омара Саматара очистить Хобьо и уйти в Западное Сомали. Хобьо превратился из султаната в административный регион.

Ссылки

• [www.mudugonline.com/MajertainSaltanates/Sultanate.htm Султанаты северо-восточного Сомали]

Отрывок, характеризующий Султанат Хобьо

Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.