Это жизнь!

Это жизнь!
That's Life!
Жанр	мелодрама, трагикомедия
Режиссёр	Блэйк Эдвардс
Продюсер	Тони Адамс, Джонатан Крейн
Автор сценария	Блэйк Эдвардс, Милтон Векслер
В главных ролях	Джули Эндрюс, Джек Леммон
Оператор	Энтони Ричмонд
Композитор	Генри Манчини
Кинокомпания	Columbia Pictures
Длительность	102 мин.
Бюджет	$8 млн.
Сборы	$4 млн
Страна	США США
Год	1986
Выход фильма «Это жизнь!» (оригинальное название — That's Life!)

К:Фильмы 1986 года

«Это жизнь!» (англ. That's Life!) — художественный фильм, мелодрама, трагикомедия Блэйка Эдвардса, вышедший на экраны в 1986 году. Эдвардс назвал картину сиквелом своей предыдущей работы «Десятка». Номинации на премию «Оскар», «Золотой глобус», «Золотая малина». Фильм также известен под названием «Такова жизнь!».

Сюжет

Картина описывает примерно три дня из жизни состоятельного архитектора Харви Фэрчайлда, накануне 60 летнего юбилея. У него есть всё: состояние, красивый дом в Малибу, любящая жена и дети. Чем ближе юбилей, тем больше Харви озабочен — у него явный кризис возраста и болезненное отношение к прожитой жизни. Депрессия приводит к неожиданным последствиям. Харви заводит интригу на стороне, но обнаруживает, что у него возникли проблемы с потенцией, и это ещё более угнетает его. Пытаясь разобраться со своей душой, Харви отправляется на исповедь, но и тут его ждёт разочарование. Священник оказался знакомым Харви ещё со студенческих лет, совсем не тем человеком, которому он бы хотел доверить свои тайны.

Между тем супруга Харви — Джиллиан деятельно готовится к торжеству и старается не выказать озабоченности. Доктора подозревают, что у неё рак, но Джиллиан не хочет портить праздник и скрывает это от всех. На юбилей приезжают уже взрослые дети со своими проблемами в личной жизни. Кейт недавно рассталась со своим парнем. Меган Фэрчайлд ждёт ребёнка, но Харви, в ходе семейного ужина, неожиданно грубо обходится с ней. Его пугает мысль о том, что он скоро станет дедушкой.

Юбилей проводится с большим размахом, приглашено множество гостей. Харви продолжает вести себя эгоистично и недружелюбно. Тогда Джиллиан предупреждает о том, что если всё так и будет продолжаться — они могут расстаться. Тогда, наконец, Харви несколько приходит в себя и проявляет себя как гостеприимный хозяин дома и мирится с дочерью. В последний момент доктор сообщает Джилиан, что рака у неё не обнаружено и ей не о чём беспокоиться.

В ролях

• Джек Леммон — Харви Фэрчайлд
• Джули Эндрюс — Джиллиан Фэрчайлд
• Салли Келлерман — Холи Пэрриш
• Роберт Лоджиа — отец Барагоун
• Дженнифер Эдвардс — Меган Фэрчайлд Бартлет
• Роберт Неппер — Стив Лорвин
• Мэтт Латтанци — Лари Бартлет
• Крис Леммон — Джош Фэрчайлд
• Фелиция Фарр — мадам Карри
• Эмма Уолтон — Кейт Фэрчайлд

Создание картины

Для своего очередного фильма Эдвардс не смог найти финансирования, сценарий не возбудил интереса у кинокомпаний. Тем не менее Эдвардс решил создать картину любой ценой. Он вложил в производство около $1.5 млн собственных денег, а остальное финансировалось его продюсерской компанией. Columbia Pictures занималась только дистрибуцией картины. Рабочим названием сценария был «Crisis» («Кризис»), который затем сменился на «That’s Life!». Из экономии фильм снимался в особняке Эдвардса в Малибу. В некоторых кадрах можно даже заметить домашних животных хозяев дома. Режиссёр договорился со звёздами и со съёмочной группой, что они по возможности будут работать за условное вознаграждение. В картине были задействованы в основном родственники актёров: дочь Эдвардса — Дженнифер Эдвардс и дети актёра Джека Леммона. Джули Эндрюс, исполнившая роль Джиллиан — супруга Блейка Эдвардса. Развратную гадалку мадам Карри сыграла жена Джека Леммона — Фелиция Фарр.

Сценарий в картине был достаточно условным понятием — текст на 16 страниц, хотя для фильма подобной длительности их должно быть не менее ста. Режиссёр всячески поощрял актёрские импровизации. В картине отчётливо прослеживается автобиографическое начало — у занятой в фильме Дженнифер Эдвардс с её отцом Блейком Эдвардсом были сложные отношения. Когда её было 18 лет она покинула семью и два года не разговаривала с отцом. Комментируя происходившее на съёмках Блейк Эдвардс сказал, что, быть может, дал дочери немного того, что ей не хватало, когда она, как и героиня фильма, ждала ребёнка.

Съёмки проходили как независимое предприятие дома у Эдвардса, вне поля зрения соответствующих надзирающих структур Голливуда. Съёмочная группа работала большей частью за условное вознаграждение, и это породило неожиданную проблему. Представители местного отделения профсоюза актёров написали письмо в Hollywood Reporter о том, что продюсеры картины Адамс и Крейн не оформили отказ от получения вознаграждения, как это положено. Далее выяснилось что актёры занятые в фильме и режиссёр не оформили контракты (контрактов собственно и не было) в SAG и PGA. Дошло до того, что представители профсоюза пикетировали дом Эдвардса. В результате съёмки пришлось приостановить до тех пор, пока не были подготовлены документы.

Премьера картины состоялась 9 сентября 1986 года на фестивале в Торонто. В широкий прокат она вышла 26 сентября.

Критика

Картина получила в целом положительные отзывы критики. «Это жизнь!» стала продолжением исследования темы кризиса среднего возраста, с автобиографическим контекстом, поднятой Эдвардсом в фильме «Десятка». В лентах с небольшим бюджетом часто скудность средств бывает завуалирована искусственной «авторской» или «артхаусной» манерой съёмки. В картинах Эдвардса этого совершенно незаметно, он всегда удерживает планку мастерства на своём высоком уровне. Снятая внешне как голливудская семейная мелодрама, «Это жизнь!» имеет глубокий подтекст. В картине смешаны многие жанры и настроения: комедия положений, трагикомедия, и даже лёгкий абсурдистский налёт. Картина полна юмора, который Винсент Кэнби назвал задумчивым и совсем не таким поверхностным, как это кажется на первый взгляд. Впрочем, по мнению Роджера Эберта, режиссёр не совсем точно смог соблюсти в картине баланс между юмором и его уместностью в отдельно взятых сценах

Картина «Это жизнь!» содержит много правдивых и хорошо сыгранных сцен, но это далеко не всё. Далеко не каждой сцене продумано её место в сюжете на одном и том же уровне. Точно подобранный тон — всё для подобного фильма. Шутка звучащая в диссонанс общему настроению, уже не смешит. Эдвардс думает, что можно произвольно переключаться от тонкой социальной сатиры к простой комедии, но это только сбивает с толку.

Оригинальный текст (англ.)  

"That's Life" has many moments of truth and some good performances. But it's not all of a piece; not every scene seems to have been thought through on the same level. Tone is everything in a film like this. Unless you establish one, how can you get laughs by violating it? Edwards seems to switch at random from subtle social satire to broad physical comedy, and it's too distracting.

— Роджер Эберт

Эта непродуманность заметна, например, в эпизоде, в котором Харви читает проповедь с амвона. Режиссёр собственно так и не решил до конца, будет ли данный эпизод комедийным или трагическим.

В центре внимания зрителей актёрский дуэт Леммона и Эндрюс, заслуживший высоких оценок специалистов. Прежде всего, самая яркая роль у Джека Леммона — полная самоиронии и внутреннего напряжения. Однако персонаж Джулии Эндрюс в концовке демонстрирует то, на ком, на самом деле, держится жизнь Харви Фэрчайлда и повествование картины в целом. Центральные персонажи настолько хороши, что они порой выглядят несколько посторонними в сюжетной ткани. По качеству картины никак не скажешь, что актёры второго плана подбирались случайно и по принципу родственных связей. Никто не выпадает из ансамбля не портит впечатления от ленты.

Премии и номинации

• 1987 — Номинации на премию «Оскар»
  • Лучшая песня (Генри Манчини, Лесли Брикасс — «Life in a Looking Glass».)
• 1987 — номинации на «Золотой Глобус»
  • Лучшая песня
  • Лучшая мужская роль (комедия или мюзикл) (Джек Леммон)
  • Лучшая женская роль (комедия или мюзикл) (Джули Эндрюс)
• 1987 — Номинации на премию «Золотая малина»
  • Худшая песня

Литература

• Marc Weinberg [books.google.kz/books?id=SREEAAAAMBAJ That’s Life] (англ.) // Orange Coast. — 1986. — Vol. 12, no. 11. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0279-0483&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0279-0483].
• Sam Wasson. [books.google.kz/books?id=1_YLC4utlh4C A Splurch in the Kisser: The Movies of Blake Edwards]. — ил. — Wesleyan University Press, 2010. — 370 с. — ISBN 9780819569776.
• [books.google.kz/books?id=7Pka5hrnGQcC Columbia Pictures: Portait of a Studio]. — ил. — University Press of Kentucky, 1992. — 293 с. — ISBN 9780813117690.
• Peter Lehman, William Luhr. [books.google.kz/books?ei=XHpDUaqKI8SbtQbTn4CoDQ&id=92RZAAAAMAAJ Blake Edwards: Returning to the scene]. — ил. — Ohio University Press, 1989. — Т. 2. — 284 с. — ISBN 9780821409176.
• Joe Baltake. [books.google.kz/books?ei=83lDUaafM8WMtAad4YGgDA&hl=ru&id=_GlZAAAAMAAJ Jack Lemmon: his films and career]. — Citadel Press, 1986. — 286 с. — ISBN 9780806510019.

Отрывок, характеризующий Это жизнь!

– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.