Трулльский собор

Трулльский собор
Дата	692 год
Признаётся	Православие
Предыдущий Собор	Третий Константинопольский собор
Следующий Собор	Второй Никейский собор
Созван	Юстинианом II
Под председательством
Число собравшихся	215
Обсуждавшиеся темы
Документы и заявления
Хронологический список Вселенских соборов

Тру́лльский собо́р (греч. Σύνοδος ἐν τῶ τρούλλω τοῦ βασιλικού παλατίου), также Пято-шестой собор (греч. Πενθέκτη Σύνοδος) — собор Церкви в Константинополе в 691—692; созван императором Юстинианом II в 691; его документы имеют исключительно важное значение как источник внутреннего церковного права для православных Церквей, которые рассматривают их как документы Шестого Вселенского Собора.

История

Пятый и Шестой Вселенские Соборы не выносили никаких определений, сосредоточившись на догматических нуждах Церкви и борьбе с ересями.

Но ввиду того, что в Церкви усиливался упадок дисциплины и благочестия, было принято решение созвать дополнительный к предыдущим Собор, который бы унифицировал и дополнил церковные нормы.

Собор заседал в том же помещении, что и VI Вселенский собор, — зале дворца со сводами, так называемыми труллами, посему официально в документах ему было присвоено название Трулльского.

Статус на Западе и Востоке

Принятые Трулльским Собором 102 канона иногда называют в православной Церкви решениями Шестого Вселенского Собора, так как он сам себя рассматривал как его продолжение.

Многие каноны Трулльского Собора были полемически направлены против укоренившейся практики Римской Церкви или вовсе были ей чужды. Так, 2-е Правило утверждает канонический авторитет 85-и Правил Апостольских, а также некоторых поместных Восточных Соборов, которые Римская церковь не считала для себя обязательными. В Римской Церкви были признаны 50 Апостольских Правил в переводе Дионисия Малого, но обязательными они не считались.

36-е Правило подтверждало 28-е правило Халкидонского собора, не принятое Римом:

«Возобновляя законоположенное сто пятидесятью Святыми отцами, собравшимися в сем Богохранимом и царствующем граде, и шестьсот тридцатью собравшимися в Халкидоне, определяем, да имеет престол Константинопольский равныя преимущества с престолом древняго Рима, и якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем; после же онаго да числится престол великаго града Александрии, потом престол Антиохийский, а за сим престол града Иерусалима».

13-е Правило осуждало целибат духовенства; 55-е — принятый у католиков пост в субботу.

11-е правило запрещало различные отношения с иудеями под страхом отлучения, в том числе запрещало ходить в бани с ними:

«Никто из принадлежащих к священному чину, или из мирян, отнюдь не должен ясти опресноки, даваемыя иудеями, или вступать в содружество с ними, ни в болезнях призывать их, и врачества принимать от них, ни в банях купно с ними мытися. Если же кто дерзнет сие творить: то клирик да будет извержен, а мирянин да будет отлучен.»

Участники собора и подписи под его решениями

Всего на соборе было 227 архиереев. Легатов Папы Римского в Константинополе не было. Под решениями собора нет ни одной подписи западных, латинских епископов.

Решения собора подписали, император и четыре патриарха:

1.  Флавий Юстиниан, верный во Христе Иисусе Боге император римлян.
2.  Павел, недостойный епископ Константинополя, нового Рима.
3.  Пётр, епископ великого города Александрии.
4.  Анастасий, смиренный епископ святого города Иерусалима.
5.  Георгий, смиренный епископ Антиохийский.

и остальные восточные архиереи.

Среди подписей есть следующая: «Василий, епископ Гортины, митрополии христолюбивого острова Крита, и заступающий место всего собора святой церкви Римской, определивши, подписал» (критская Гортина относится Иллирии, которая использовала в богослужении латинский обряд), но, во-первых, эта подпись стоит в середине, среди других подписей (подписи же легатов на соборах всегда стояли на первом месте), а во-вторых, никаких доказательств того, что Василий был легатом, не существует.

Акты Трулльского Собора были отправлены в Рим для того, чтобы их подписал Папа Римский. Но Папа Сергий наотрез отказался их подписывать, назвав заблуждениями. Трулльский собор не признаётся в Западной Церкви до настоящего времени.

Ссылки

• Concilium Constantinopolitanum a. 691/2 in Trullo habitum. H. Ohme (ed.) Acta conciliorum oecumenicorum, Series Secunda II: Concilium Universale Constantinopolitanum Tertium, Pars 4. ISBN 978-3-11-030853-2. Berlin/Boston Oktober 2013.
• [www.agioskanon.ru/vsobor/006.htm Правила Шестого Вселенского собора, Константинопольского с комментариями]
• Карташев А. В. [www.klikovo.ru/db/book/msg/4868 Вселенские Соборы. Париж, 1963 // Глава: VI Вселенский собор (680—681 гг.)]

Отрывок, характеризующий Трулльский собор

– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.