Юстиция (богиня)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Юстиция (лат. Iustitia; Justitia Augusta)

Статуя Юстиции на колонне (1570 г.) во Флоренции, на пл. Св. Троицы
Мифология: древнеримская мифология
Период жизни: бессмертна
Имя на других языках: Дике
Пол: женский
Занятие: богиня правосудия
Связанные понятия: правосудие
Характерные черты: весы и меч в руках
Юстиция (богиня)Юстиция (богиня)

Юсти́ция (лат. Iustitia; Justitia Augusta) — в древнеримской мифологии богиня правосудия, соответствующая богине Феми́де в древнегреческой мифологии. Являлась аллегорическим олицетворением моральных сил в юридической системе.

В качестве атрибутов имела весы и меч в руках, тогда как у богини справедливости Эквитас[en] были весы и рог изобилия.

Её культ существовал в Риме со времён Тиберия, посвятившего ей статую в Риме. Судя по одной надписи, Юстиция имела особого жреца[1].

Начиная со средневековья, стала изображаться с повязкой на глазах и, иногда, обнажённой грудью.



Атрибуты

Атрибутами богини правосудия Юстиции являются весы, меч и повязка на глазах.

  • Весы — древний символ меры и справедливости. На весах правосудия взвешиваются добро и зло, вина и невиновность. Строгость и справедливость правосудия предполагают и точное взвешивание деяний.
  • Меч — символ духовной силы и воздаяния. В руках богини он символ возмездия. Меч держится острием вверх, что указывает на "волю небес", высшую справедливость, а также на постоянную готовность его применения.
  • Повязка на глазах — символ беспристрастности. Правосудие не видит различия между людьми, оно слепо в том смысле, что воздает лишь по праву.

Напишите отзыв о статье "Юстиция (богиня)"

Примечания

Ссылки


Отрывок, характеризующий Юстиция (богиня)

Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.