Юханссон, Ивар

Ивар Юханссон
Личная информация
Полное имя	Ивар Валентин Юханссон
Оригинальное имя	швед. Ivar Valentin Johansson
Гражданство	Швеция Швеция
Клуб	IK Björnen
Дата рождения	31 января 1903(1903-01-31)
Место рождения	Норрчёпинг, Швеция
Дата смерти	4 августа 1979(1979-08-04) (76 лет)
Место смерти	Норрчёпинг, Швеция
Награды и медали Греко-римская борьба Олимпийские игры Золото Лос-Анджелес 1932 до 72 кг Золото Берлин 1936 до 79 кг Чемпионат Европы по борьбе Бронза Дортмунд 1929 до 75 кг Серебро Стокгольм 1930 до 79 кг Золото Прага 1931 до 79 кг Золото Рим 1934 до 79 кг Золото Копенгаген 1935 до 79 кг Золото Париж 1937 до 79 кг Золото Таллин 1938 до 79 кг Золото Осло 1939 до 79 кг Вольная борьба Олимпийские игры Золото Лос-Анджелес 1932 до 79 кг Чемпионат Европы по борьбе Золото Стокгольм 1934 до 79 кг Золото Брюссель 1935 до 79 кг Золото Мюнхен 1937 до 79 кг

Ивар Валентин Юханссон (швед. Ivar Valentin Johansson; 31 января 1903, Норрчёпинг, Швеция — 4 августа 1979, Норрчёпинг, Швеция) — шведский борец греко-римского и вольного стилей, двукратный чемпион Олимпийских игр, шестикратный чемпион и дважды призёр чемпионатов Европы по греко-римской борьбе, чемпион Олимпийских игр, трёхкратный чемпион Европы по вольной борьбе, 22-кратный чемпион Швеции по борьбе (1928—1943). Наряду с Карлом Вестергреном, Александром Медведем, Александром Карелиным, Бувайсаром Сайтиевым, Артуром Таймазовым и Михаином Лопесом является трёхкратным олимпийским чемпионом по борьбе, а также стал первым из трёх спортсменов, победивших на олимпиаде как в вольной, так и в греко-римской борьбе.

Биография

Первый серьёзный международный старт борца состоялся на олимпийских играх в 1928 году.

На Летних Олимпийских играх 1928 года в Амстердаме боролся в весовой категории до 79 килограммов (средний вес). Турнир проводился по системе с выбыванием из борьбы за чемпионский титул после двух поражений. В категории боролись 17 спортсменов. После двух поражений выбыл из турнира.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	Эмиль Франтц		Победа	Туше	-
2	Вяйнё Коккинен		Поражение	Туше	-
3	Франтишек Гала		Поражение	Туше	-

В 1929 году завоевал «бронзу» на чемпионате Европы, в следующем году — «серебро», после этого ниже первого места на чемпионатах Европы борец не опускался.

На Летних Олимпийских играх 1932 года в Лос-Анджелесе выступал в соревнованиях как по греко-римской, так и по вольной борьбе. Первыми шли соревнования по вольной борьбе.

В вольной борьбе Ивар Юханссон выступал в категории до 79 килограммов (средний вес); титул оспаривали 7 человек. Выбывание из турнира проходило по мере накопления штрафных баллов. Схватку судили трое судей, за чистую победу штрафные баллы не начислялись, за победу решением судей при любом соотношении голосов начислялся 1 штрафной балл, за проигрыш решением 2-1 начислялись 2 штрафных балла, проигрыш решением 3-0 и чистый проигрыш карался 3 штрафными баллами.

После поражения в первой схватке со счётом 3-0 шведский борец был разъярён. В результате он все остальные схватки закончил досрочно, в финале на третьей минуте уложив броском с захватом шеи и руки американца Роберта Хесса. Шведский борец не набрал штрафных баллов и стал олимпийским чемпионом.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	Кюёсти Луукко		Поражение	3-0 (3 штрафных балла)	4:18
2	Сумиюки Котани		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	8:14
3	Эмиль Пуальве		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	12:50
4	Роберт Хесс		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	2:10

После соревнований по вольной борьбе спортсмен, даже не явившись на пьедестал почёта, тут же отправился в сауну сгонять вес (в греко-римской борьбе он был заявлен в меньшей категории) и, сбросив около 5 килограммов за вечер и ночь, был в 10 утра допущен до соревнований.

В греко-римской борьбе регламент турнира был таким же. Ивар Юханссон выступал в категории до 72 килограммов (полусредний вес); титул оспаривали 8 человек. Ивар Юханссон стал чемпионом одних и тех же олимпийских игр во второй раз, и это было первым случаем в истории борьбы.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	Дюла Зомбари		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	4:18
2	Арильд Даль		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	11:04
3	Освальд Кяпп		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	8:39
4	-	-	-	-	-
5	Вяйнё Каяндер		Победа	По очкам	-

В 1934, 1935 и 1937 годах Ивар Юханссон выигрывал чемпионаты Европы каждый раз в двух видах: как по вольной, так и по греко-римской борьбе.

На Летних Олимпийских играх 1936 года в Берлине выступал в соревнованиях только по греко-римской борьбе в категории до 79 килограммов (средний вес); титул оспаривали 16 человек. Регламент турнира оставался прежним. Ивар Юханссон опять оказался на голову сильнее своих соперников, набрав только два штрафных балла и став трёхкратным чемпионом олимпийских игр.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	Георгиос Лефакис		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	3:55
2	Аднан Юрдаер		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	8:20
3	Людвиг Швайкерт		Победа	2-1 (1 штрафной балл)	-
4	Ибрагим Ораби		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	7:46
5	Вяйнё Коккинен		Победа	3-0 (1 штрафной балл)	-
Финал	Йожеф Палоташ		Победа	Туше (0 штрафных баллов)	3:48

По профессии Ивар Юханссон был полицейским, с 1920-х годов патрулировал в Норрчёпинге. После окончания активной спортивной карьеры совмещал работу с тренерской деятельностью. Умер в 1979 году.

Ивар Юханссон - дядя известного палеонтолога Дональда Джохансона

Отрывок, характеризующий Юханссон, Ивар

– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.