Вестергрен, Карл

Карл Вестергрен
Личная информация
Полное имя	Карл Оскар Вестергрен
Гражданство
Клуб	IK Sparta
Дата рождения	13 октября 1895(1895-10-13)
Место рождения	Мальмё, Швеция
Дата смерти	5 августа 1958(1958-08-05) (62 года)
Место смерти	Мальмё, Швеция
Награды и медали Греко-римская борьба Олимпийские игры Золото Антверпен 1920 до 75 кг Золото Париж 1924 до 82,5 кг Золото Лос-Анджелес 1932 свыше 87 кг Чемпионат мира по борьбе Золото Стокгольм 1920 до 75 кг Чемпионат Европы по борьбе Золото Милан 1925 до 82,5 кг Золото Стокгольм 1930 до 87 кг Золото Прага 1931 до 87 кг Бронза Хельсинки 1933 до 87 кг

Карл Оскар «Калле» Вестергрен (швед. Carl Oscar "Calle" Westergren; 13 октября 1895, Мальмё, Швеция — 5 сентября 1958, Мальмё, Швеция) — шведский борец греко-римского стиля, трёхкратный чемпион Олимпийских игр, чемпион мира, трёхкратный чемпион Европы. . Самый титулованный шведский борец-классик.

Биография

Родился в Мальмё.

В 1919 и 1920 годах выиграл чемпионаты Северных стран.

На Летних Олимпийских играх 1920 года в Антверпене боролся в весовой категории до 75 килограммов (средний вес). Схватка по регламенту турнира продолжалась два раунда по 10 минут, и если никто из борцов в течение этих раундов не тушировал соперника, назначался дополнительный раунд, продолжительностью 20 минут, и после него (или во время него) победа присуждалась по решению судей. В отдельных случаях для выявления победителя мог быть назначен ещё один дополнительный раунд, продолжительностью 10 минут. Однако после первого дня соревнований организаторы пришли к выводу, что при такой системе они не успеют провести соревнования, и время схватки сократили до одного 10-минутного раунда, в котором победить можно было только на туше и 15-минутного дополнительного раунда, после которого победа отдавалась по решению судей. В среднем весе борьбу за медали вели 23 спортсмена. Турнир проводился по системе с выбыванием после поражения; выигравшие во всех схватках проводили свой турнир за первое место, проигравшие чемпиону разыгрывали в своём турнире второе место, проигравшие проигравшим чемпиону разыгрывали в своём турнире третье место.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	Берт Эйлебрехт		Победа	Туше	5:16
2	Мишель Дечман		Победа	Туше	3:25
Четвертьфинал	Морис Вандерлинден		Победа	Туше	8:14
Полуфинал	Матти Пертиля		Победа	По очкам	25:00
Финал	Артур Линдфорс		Победа	Туше	31:25

В 1922 году победил на чемпионате мира, а в 1923 году вновь выиграл чемпионат северных стран.

На Летних Олимпийских играх 1924 года в Париже боролся в весовой категории до 82,5 килограммов (полутяжёлый вес). Правила соревнований вновь были изменены: турнир проводился по системе с выбыванием после двух поражений, а места распределялись соответственно количеству выигранных схваток. Схватка продолжалась 20 минут и если победитель не выявлялся в это время, назначался дополнительный 6-минутный раунд борьбы в партере. В категории боролись 22 спортсмена.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	Рудольф Свенссон		Победа	Туше	5:40
2	Франтишек Тазлер		Победа	Туше	5:30
3	Аксель Тетенс		Победа	По очкам	26:00
4	Бела Варга		Победа	По очкам	26:00
5	Эмиль Векстен		Победа	Туше	11:20
6	Ибрагим Мустафа		Победа	Неявка соперника	-
Финал	Рудольф Свенссон		Победа	По очкам	26:00

На этих же олимпийских играх выступал в соревнованиях и по вольной борьбе в категории до 87 килограммов. В первом круге не участвовал, в четвертьфинале тушировал итальянца Фабио Дженовезе, в полуфинале проиграл Джону Спеллману (США). Во встрече за второе место в третий раз встречался с Рудольфом Свенссоном, и на этот раз решением судей проиграл. От участия в турнире за третье место отказался, заняв четвёртое место.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	-	-	-	-	-
Четвертьфинал	Фабио Дель Дженовезе		Победа	Туше
Полуфинал	Джон Спеллман		Поражение	По очкам
Полуфинал за второе место	Рудольф Свенссон		Поражение	По очкам

В 1925 году стал чемпионом Европы.

На Летних Олимпийских играх 1928 года в Амстердаме боролся в весовой категории до 82,5 килограммов(полутяжёлый вес) и рассматривался как явный фаворит турнира. Однако в первой же схватке решением судей неожиданно проиграл Онни Пеллинену (Финляндия), и разозлившись, покинул турнир. При этом, формат соревнований подразумевал выбытие после двух поражений, и при определённых раскладах шведский борец сохранял шансы на титул.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	Онни Пеллинен		Поражение	По очкам

В 1930 и 1931 годах подтвердил звание чемпиона Европы.

На Летних Олимпийских играх 1932 года в Лос-Анджелесе боролся в весовой категории свыше 87 килограммов (тяжёлый вес). В его категории было всего 5 участников, соревнования проводились по круговой системе, любой результат схватки, кроме победы на туше, приносил штрафные очки. В случае получения 5 штрафных очков, участник выбывал из турнира.

Круг	Соперник	Страна	Результат	Основание	Время схватки
1	Йозеф Урбан		Победа	3:0 (1 штрафной балл)	-
2	Георг Геринг		Поражение	3:0 (3 штрафных балла)
3	Николаус Хиршль		Победа	Туше (без штрафных баллов)	9:13

После этих трёх схваток пятый участник итальянец Алеардо Донати уже вылетел из турнира, набрав 6 штрафных баллов.

К финальному раунду лидировал Николаус Хиршль, имевший всего 3 штрафных балла, на втором месте оставался Вестергрен (победивший Хиршля) с 4 баллами, а на третьем был Йозеф Урбан, тоже с 4 баллами, но проигравший Вестергрену. Таким образом, судьба золотой медали решалась в финальной встрече Урбана и Хиршля. В случае, если Хиршль побеждал чисто, он с тремя баллами оставался бы на первом месте, далее располагались бы Вестергрен и Урбан. В случае, если Хиршль побеждал по очкам, тогда он с 4 баллами как проигравший Вестергрену, занял бы второе место, а Вестергрен первое. Йозеф Урбан тушировал на 11 минуте схватки Хиршля. В результате оказалось, что Карл Вестергрен, набрав 4 штрафных балла, оказался на первом месте, а выигравший у него Георг Геринг не получил даже бронзовой медали, оставшись четвёртым.

После Олимпиады Карл Вестергрен в 1933 году остался третьим на чемпионате Европы и оставил большой спорт. После окончания карьеры работал экспедитором, водителем автобуса в Мальмё и разводил голубей. Умер в 1958 году.

Способность Вестергрена к концентрации была уникальной и он всегда был настороже к захвату противника. Он очень редко попадал в тяжёлые ситуации и возможно что зрителей, которые видели его в опасном положении, можно пересчитать по пальцам одной руки. Его любимым захватом был замок туловища спереди, а в партере он просто брал своей силой Оригинальный текст (англ.)   Westergren's ability to concentrate was unique and he was always on his guard against his opponent's grip. He very seldom got into any situations and the spectators that have seen him in a danger position can probably be counted on the fingers of one hand. His favorite grip in the standing position was the forward waistlock and in parterr he really took advantage of his strength.

Отрывок, характеризующий Вестергрен, Карл

– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…