Cult Awareness Network

CAN, the NEW Cult Awareness Network
Штаб-квартира:	Лос-Анджелес
Тип организации:	адвокация, свобода вероисповедания, горячая линия
Официальный язык:	английский
Руководители
Председатель	George Robertson
Секретарь	Stan Koehler
Казначей	Nancy O. Meara
Основание
Основана Теодором Патриком	1978
Покупка активов «старой» CAN в результате банкротства	1996
Создание корпорации Foundation for Religious Freedom DBA Cult Awareness Network	1997
Направление деятельности CAN резко изменилось на прямо противоположное после банкротства в 1996 году

«Cult Awareness Network» («Сеть оповещения о культах», КАН, CAN) — американская антикультовая организация, основанная Теодором Патриком в 1978 году в США. Специализировалась на так называемом «депрограммировании» людей, вовлечённых в новые религиозные движения, которые рассматривались как деструктивные культы.

В середине 1990-х годов пятидесятник Джейсон Скотт при участии адвоката-саентолога Кендрика Моксона подал иск против депрограмматора Рика Росса, двух его помощников и CAN. По решению суда организация «Сеть осведомления о культах» должна была выплатить сумму в 1 миллион долларов США, но не смогла. 20 июня 1996 года по решению Федерального суда Чикаго CAN была объявлена банкротом. После банкротства, CAN была приобретена Церковью саентологии и превращена в New Cult Awareness Network, после чего направление деятельности организации изменилось на прямо противоположное..

История

Основателем CAN был Теодор Рузвельт Патрик. В 1971 году его сын Майкл едва не стал членом религиозной организации «Дети Бога». Патрик выяснил, что претензии к данному религиозному объединению имели многие родители. Чтобы лучше понять структуру общины, он инкогнито провёл в ней несколько дней. Патрик пришёл к выводу, что лидеры организации манипулируют сознанием адептов.

В 1972 году Патрик оставил государственную службу и активно занялся антикультовой деятельностью, создав правозащитную организацию FREECOG, которая в 1978 году в связи массовым самоубийством в идейной общине Джонстаун членов нового религиозного движения «Храм народов» и убийством конгрессмена Лео Райана, была переименована в «Фонд гражданской свободы». А затем получила название Cult Awareness Network of the Citizen’s Freedom. В 1984 году получила своё непосредственное название «Сеть оповещения о культах». Директором CAN стала Патриция Райан — дочь погибшего конгрессмена.

Штаб-квартира Фонда гражданских свобод первоначально располагалась в Чикаго, где организация занималась сбором сведений о новых религиозных движениях. К 1991 году «Сеть оповещения о культах» располагала 23 отделениями, которые занимались мониторингом 2000 групп, которые обозначались как «контролирующие сознание культы».

Актёр Майк Фаррелл был одним из членов наблюдательного совета CAN.

В 1990 году CAN учредила Фонд Джона Гордона Кларка в честь известного психиатра Джона Гордона Кларка выступавшего со свидетельскими показаниями против саентологии и других подобных групп. Фонд оказывал помощь бывшим членам деструктивных культов.

Фонд гражданских свобод первоначально выступал за депрограммирование, но затем публично отдалился от этой практики, когда общественное мнение в 1970-х годах было настроено против этой организации, получившей название «Сеть оповещения о культах». Несмотря на это организация продолжала оставаться предметом спором, поскольку связанные с ней Гален Келли и Дональд Мур были привлечены к уголовной ответственности за похищение и принудительное депрограммирование членов новых религиозных движений.

Деятельность

Работа CAN предполагала два аспекта. Во-первых, организация информировала граждан непосредственно об опасных культах. Во-вторых, активисты CAN проводили так называемое «депрограммирование» — комплекс мер психологического и физического характера, при помощи которых можно было добиться выхода человека из опасного культа.

Применяемая CAN технология заключалась в следующем. По просьбе родственников группа Патрика похищала верующего и доставляла его в уединённое место. Таким образом, человек оказывался в физической изоляции от своих единоверцев. После этого начиналась депрограммирование. Это была продолжительная процедура, прерываемая только для приёма пищи и сна. Депрограмматор без конца задавал жертве острые вопросы, пытался указывать на возможные противоречия в доктрине и организации культа, сообщал данные, дискредитирующие руководство религиозной организации и т. д. Иногда с верующим работали бывшие члены какого-либо культа, хорошо знавшие ситуацию «изнутри». Переломным считался момент, когда человек начинал слушать, а затем включался в беседу. После установления двустороннего контакта верующий часто вставал на сторону депрограмматора.

Первый успешный опыт депрограммирования был проведён над девушкой, которая оставила учёбу в университете Южной Калифорнии и ушла в общину «Детей Бога», расположенную на территории Финикса, штат Аризона. Вместе с единомышленниками Патрик похитил студентку и увёз на фургоне, который довольно долго преследовали её единоверцы. На депрограммирование ушло два дня.

Воздействию этого метода в общей сложности были подвергнуты около 2000 человек. О своей деятельности Патрик в соавторстве с Томом Дьюлаком поведал в книге «Отпустите наших детей!» («Let Our Children Go!» E. P. Dutton, 1976).

Судебные процессы

В 1970-х годах начались судебные разбирательства против Патрика и CAN. Главные обвинения сводились к фактам похищений. В июне 1974 года окружной судья Денвера Зита Вэйншенк приговорила Патрика за насильственное удержание двух девушек к году заключения условно и штрафу в размере 1 тыс. долл. США. В 1975 году за попытку депрограммировать гражданку Канады он был лишён права на въезд в эту страну. В июне 1975 года решением калифорнийского суда за «незаконное лишение свободы» Патрик получил двухмесячный тюремный срок. Его прежнее условное освобождение также было отменено, и в июле 1976 года он начал отбывать однолетний срок.

В 1976 году бывший объект депрограммирования Венди Хеландер предъявила Патрику обвинение в незаконном лишении её свободы в течение 86 дней, и суд в Бриджпорте (штат Коннектикут) приговорил Теда Патрика к возмещению нанесённого ущерба. Будучи отпущенным из тюрьмы для выполнения работы в феврале 1977 года, он вновь предпринял попытку депрограммирования. Поэтому в августе 1977 года его в очередной раз признали виновным. В апреле 1980 года Патрик был приговорён ещё к одному году тюремного заключения и пяти годам условно. В январе 1982 года ему предъявили три обвинения в похищениях. В октябре 1982 года Патрик был заключён в тюрьму в Сан-Диего за нарушение правил условного освобождения в результате ещё одной попытки депрограммирования. В июне 1984 года его условное освобождение было отменено за очередную попытку депрограммирования. В августе 1985 года он был приговорён к трём годам тюремного заключения за нарушения правил условного освобождения 1980 года. В ноябре 1987 года окружной суд Лос-Анджелеса приговорил Теда Патрика к выплате 184 900 долларов женщине-саентологу, которая в 1981 году подвергалась депрограммированию в течение полутора месяцев.

Помимо судов, стала всплывать информация о том, что Патрик сексуально домогается своих пациенток, хранит и принимает кокаин, избивает адептов новых религиозных движений и даже, якобы, пытался зарезать одного из них опасной бритвой. Тем не менее, деятельность Патрика и CAN продолжалась до середины 1990-х годов.

В середине 1990-х годов пятидесятник Джейсон Скотт при участии адвоката-саентолога Кендрика Моксона подал иск против депрограмматора Рика Росса, двух его помощников и CAN. По решению суда организация «Сеть осведомления о культах» должна была выплатить сумму в 1 миллион долларов США, но не смогла. 20 июня 1996 года по решению Федерального суда Чикаго CAN была объявлена банкротом. После банкротства, CAN была приобретена Церковью саентологии и превращена в New Cult Awareness Network, после чего направление деятельности организации изменилось на прямо противоположное. Бывший сотрудник саентологической спецслужбы Отдел особых дел Фрэнк Оливер рассказал Phoenix New Times, что его последнее задание заключалось в оказании помощи Моксону в создании особого подразделения, целью которого был сбор сведений о деятельности Cult Awareness Network, а также вербовка людей, которые бы согласились стать истцами в судебных процессах против этой организации.

Подробности деятельности CAN продолжали расследоваться и позже. В 2000 году американский суд признал CAN и нескольких членов организации виновными в похищениях людей и нападениях, которые суд описал, как «настолько отвратительные по своему характеру и настолько ошеломляющие по своей степени, что они выходят за все возможные границы приличий, являются зверскими и совершенно неприемлемыми в цивилизованном обществе». В описываемом конкретном случае объектом деятельности CAN был 18-летний Джейсон Скотт. CAN квалифицировала его религиозную организацию как «деструктивный культ» и занялась депрограммированием Скотта, для начала похитив его. Одним из исполнителей был ведущий американский исследователь сект Рик Росс. Росс и его сообщники удерживали Скотта на протяжении пяти дней, пытаясь заставить его изменить свои религиозные убеждения. Суд города Сиэтла наложил штраф на Росса и CAN в размере почти 5 млн долларов.

Литература

на русском языке

• Ходорыч А., Конашенок Н., Студнев М. [www.kommersant.ru/doc/289458 Товарищества на вере] // Коммерсантъ-Деньги. — 31.10.2001. — № 43 (347). — С. 30. [www.kommersant.ru/doc/289458 Архивировано] из первоисточника 7 декабря 2014.

на других языках

• Lewis J. R. [books.google.ru/books?id=JWJ_BAAAQBAJ&pg=PA97&redir_esc=y#v=onepage&q&f=false A Reference and Guide]. — Routledge, 2014. — 256 p.
• Sterba J. P. [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=9E07E5DF163FE13BBC4A53DFBF66838F669EDE Parents Form Group to Fight Religious Cults' Hold on Young] // New York Times. — 02.09.1974. — P. 18.
• Shupe A., Darnell S. E., Moxon K. [www.cesnur.org/2001/CAN.htm CAN, We Hardly Knew Ye: Sex, Drugs, Deprogrammers’ Kickbacks, and Corporate Crime in the (old) Cult Awareness Network] // CESNUR. — 21.10.2000. (Доклад представленный на встрече Общества научного религиоведения в 2000 году в Хьюстоне)

Ссылки

• [www.cultawarenessnetwork.org/ New Cult Awareness Network] — текущий официальный сайт организации  (англ.)
• [www.religioustolerance.org/acm2.htm The «Old» Cult Awareness Network] — сайт «старой» организации (англ.)
• [krishnatube.com/video/180/De-programming-the-Hare-Krishnas-Ted-Patrick--1979 Депрограммирование] — телевизионные дебаты Теда Патрика и Хридаянанды Госвами (1979 год) (англ.)

Отрывок, характеризующий Cult Awareness Network

Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.