Арбереши

Арбереши

Численность и ареал
Всего: около 260 000,людей с корнями 2,000,000 Италия (главным образом Калабрия)
Язык	Арберешский, итальянский
Религия	Итало-албанская католическая церковь, Арберешская православная церковь
Родственные народы	Арваниты, албанцы, греки

Арбереши или Итало-албанцы (алб. Arbëreshët, Арбёрешёт, итал. Arbereschi, Арберески) — одна из двух крупных субэтнических эксклавных групп албанского (иллирийского) происхождения, в Средние века выделившаяся из собственно албанского этноса Балкан. Похожую историю имеют и арнауты — члены другой эксклавной группы албанцев. Современные арбереши проживают в основном в сельской местности Республики Италия, особенно на юге страны (Южная Италия и Сицилия). По вероисповеданию — католики. Общая численность людей, сохраняющих арберешское самосознание — от 40 до 80 тыс. человек (2008 год, оценка). Общее число людей в Италии, имеющих полное или частичное арберешско-албанское происхождение — свыше 2 млн человек, в основном на юге страны и в крупных городах. Родной — арберешский язык, основная масса двуязычна, использует итальянский язык, а также его региональные диалекты.

История

В XIII—XVI веках из-за бурных политических событий на Балканах, главные из которых — крестовые походы, ослабление православной Византийской империи и становление мусульманской Османской империи, из албанского этноса в ходе сложных миграционных процессов выделились две крупные субэтнические эксклавные группы, постепенно развившиеся в самостоятельные народы и в настоящее время слабо связанные со своей исторической родиной. К ним относятся:

• Арнауты (арваниты) — православные албанцы Греции (Пелопоннес, Аттика, Беотия, Афины, острова Эвбея, Андрос и др.) Родной — арнаутский язык, большинство уже сильно затронула эллинизация.
• Арбереши появляются несколько позднее. Их миграция в Италию приходится в основном на XIV—XVII века. падение Константинополя в 1453 году, восстание Скандербега и постепенная исламизация албанцев, с которой некоторые не желали мириться, послужили толчком к эмиграции в Италию. Особенно склонны переезду были албанцы-страдиоты (венецианские наёмники) и арнауты, постоянно контактировавшие с итальянским языком и культурой в Латинской империи. В Италии большинство переходит из православия в католичество с сохранением византийского обряда (см. Итало-албанская католическая церковь).

Традиции

Основная масса албанцев селится в сельской местности регионов — Южная Италия и Сицилия. На протяжении столетий сельские арбереши бережно хранят свои традиции, язык и культуру. Большинство их потомков, переселившихся в города, однако, сильно затронула итальянизация. О давнем присутствии арберешей в Италии свидетельствует и двуязычная (итальяно-албанская) топонимика многих селений региона. Арберешский язык ныне используется в основном в домашнем обиходе, на федеративном уровне его статус не закреплён в конституции страны, однако на региональном он имеет некоторое довольно ограниченное, но официально признанное употребление.

Характерная черта обеих субэтнических групп — их архаичное самоназвание (эндоэтноним), которое сохраняет ранее преобладавший во всём албаноязычном ареал романский по происхождению корень «алб» (видоизменённые арб, арв) из лат. албус «белый». В самой Албании позднее уже в новое время получило распространение самоназвание «шкип» (shqip), от алб. «понятный», «тот кого можно понять».

Отрывок, характеризующий Арбереши

– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.