Батирашвили, Тархан Темурович

Тархан Батирашвили
груз. თარხან ბათირაშვილი
Батирашвили в Сирии
Псевдоним	Абу Умар аш-Шишани
Дата рождения	11 февраля 1986(1986-02-11)
Место рождения	Биркиани, Ахметский район, Грузинская ССР, СССР
Дата смерти	13 июля 2016(2016-07-13) (30 лет)
Место смерти	Шергат, Салах-эд-Дин, Ирак
Принадлежность	Вооружённые силы Грузии (2006—2010) Джейш-аль-Мухаджирин валь-Ансар (2012—2013) «Исламское государство» (2013—2016)
Звание	сержант грузинской армии
Командовал	силами ИГ в северной Сирии
Сражения/войны	Вооружённый конфликт в Южной Осетии Гражданская война в Сирии Гражданская война в Ираке

В Википедии есть статьи о других людях с куньей Абу Умар, именем Тархан и нисбой Шишани.

Тарха́н Тему́рович Батирашви́ли (груз. თარხან ბათირაშვილი; 11 февраля 1986, Биркиани, Грузинская ССР, СССР — 13 июля 2016, Ирак) — бывший грузинский военнослужащий, участник гражданских войн в Сирии и Ираке, один из лидеров и «военный министр» террористической группировки «Исламское государство». Получил известность под именем Абу Умар аш-Шишани (араб. أبو عمر الشيشاني‎, Абу Умар Чеченский).

Биография

Родился 11 февраля 1986 года в селении Биркиани в Панкисском ущелье. Отец Темур Батирашвили — христианин, этнический пшав. Его мать — кистинка, мусульманка, умерла от рака. В семье три сына: Тенгиз, Тамаз и Тархан, все они когда-то придерживались христианства, но впоследствии стали мусульманами-ваххабитами. Тамаз, по словам отца, воевал в Чечне.

Работал пастухом. После окончания школы, в 2007 году был призван в грузинскую армию, принимал участие в конфликте в Южной Осетии. По словам отца, он собирался стать офицером, собирался сделать военную карьеру, но вскоре у него был обнаружен туберкулёз, и он был уволен из армии по состоянию здоровья в звании сержанта. Попытался устроиться в полицию, но безуспешно.

Осенью 2010 года Тархан Батирашвили был осуждён по обвинению в незаконном хранении оружия (по утверждению отца, улики были подложены). В тюрьме произошло обращение Тархана к радикальному исламу.

В 2012 году, досрочно освободившись из заключения по болезни, уехал в Турцию. Причиной отъезда было тяжёлое материальное положение. По словам отца: «Сейчас-то он говорит, что поехал туда [в Сирию] из-за веры, но я-то знаю, что сначала он это сделал, потому что у нас не было ни копейки». Впоследствии прибыл в Сирию.

Участие в боевых действиях в Сирии и Ираке

С 2013 года Батирашвили участвовал гражданской войне в Сирии на стороне антиправительственных войск. Возглавлял исламистскую группировку «Джаиш аль-мухаджирин ва аль-Ансар» (в переводе с арабского — «Армия эмигрантов и помощников»), состоявшую преимущественно из выходцев из стран бывшего СССР. Затем примкнул к ИГИЛ и в мае 2013 года возглавил группировку, воюющую в Северном секторе Сирии — в провинциях Алеппо, Ракка, Латакия и Идлиб. В конце ноября 2013 года «Джаиш аль-мухаджирин» раскололась: одна часть во главе с Батирашвили полностью слилась с ИГИЛ, другая продолжила действовать как независимая группа под руководством Салах ад-Дина аш-Шишани.

В 2014 году отряды под его командованием отрезали с северо-востока все пути снабжения группировок «Фронт ан-Нусра» и «Исламский фронт», штурмовавших город Дайр-эз-Заур. Это привело к тому, что попавшие в окружение члены группировок в течение полугода подвергались бомбардировке правительственной авиации, а затем были вынуждены прорываться из котла. Он также ответственен за массовые убийства в провинции Дайр-эз-Заур среди суннитского племени Шуайтат, отказывавшегося присягать лидеру ИГИЛ Абу Бакру аль-Багдади и оказавшее вооруженное сопротивление.

В конце сентября 2014 года СМИ распространили сообщение о том, что Батирашвили объявил награду за ликвидацию главы Чечни Рамзана Кадырова (5 млн долларов США) и его приближённых. В тот же день Тархан Батирашвили был внесён в санкционный «черный список» США в связи с подозрением в пособничестве терроризму.

По сообщению агентства Bloomberg от 9 октября 2014 года он обещал отцу в ближайшее время вторгнуться в Россию согласно разговору, перехваченному в Панкисском ущелье. Сам отец отрицает факт разговора.

30 января 2015 года «Интерфакс» сообщил о выходе постановления Верховного суда РФ, в котором указывается, что Тархан Батирашвили являлся командующим Северным фронтом ИГИЛ, и что под его руководством действуют боевики «Бригады Хаттаба», северокавказские джихадисты из бригад Шамиля Басаева и Джохара Дудаева, а также группировки, входящие в «турецкий джамаат», и «джамаат Абу Ханифы».

В мае 2015 года Государственный департамент США предложил вознаграждение в 5 миллионов долларов за информацию, которая приведет к поимке Батирашвили.

В сентябре 2016 года стало известно, что после смерти Тархана Батирашвили должность главного военного руководителя ИГИЛ перешла к бывшему руководителю таджикского ОМОНа Гулмуроду Халимову (ат-Таджики).

Сообщения о смерти

Из различных источников минимум 20 раз появлялись сообщения о смерти Батирашвили, но ни одно из них впоследствии не подтвердилось. Так в ноябре 2014 года Рамзан Кадыров в своём аккаунте в Instagram сообщил о ликвидации «врага ислама».

В мае 2015 года иранские СМИ сообщили о гибели Абу Умара аш-Шишани вместе с ещё 10 бойцами ИГИЛ в провинции Салах-эд-Дин в ходе операции иракской армии. Но уже 5 мая кузен Батирашвили, Идильхан, опроверг сообщение о его гибели.

В конце июня 2015 года сообщение о гибели аш-Шишани появилось в итальянском новостном журнале «Панорама». Однако в более поздних публикациях это не подтверждается.

В начале октября 2015 года появилось сообщение о том, что в результате авиаудара иракских ВВС Абу Умар аш-Шишани был ликвидирован вместе с другими ключевыми фигурами Исламского Государства — Абу Саидом аль-Карбули и Абу Анисом ас-Сури.

8 марта 2016 года правительственные источники США сообщили о возможной смерти Батирашвили от авиаудара, нанесенного ВВС США 4 марта около города Эш-Шаддад в Сирии. В тот же день факт авиуаудара подтвердили в Минобороны США, уточнив, что его результаты ещё «оцениваются». 15 марта в Минобороны США заявили, что информация о гибели Батирашвили получила подтверждение.

13 июля 2016 года подконтрольное ИГИЛ информационное агентство «Амак» (англ. Amaq) сообщило, что Батирашвили погиб в боях в окрестностях иракского города Шергат к югу от Мосула. Согласно заявлению пресс-секретаря Пентагона, в военном ведомстве предполагают, что аш-Шишани был убит 10 июля в результате авиаудара в окрестностях Мосула, где он должен был встретиться с ещё 16 главарями ИГИЛ. По мнению иракского военного эксперта Хишама аль-Хашими, Батирашвили был ранен в результате мартовского авиаудара и проходил лечение в госпитале в Шергате. Гибель Батирашвили подтвердил заместитель главы администрации Ахметского района заявив, что «семья уже принимает соболезнования».

Личная жизнь

В Сирии у Тархана две жены, грузинка и чеченка. Вторая жена — Седа Дудуркаева — дочь бывшего главы УФМС Чечни. Дочь от первой жены названа христианским именем Софья.

Ссылки

• [www.kavkaz-uzel.eu/articles/249731/ Умар аш-Шишани (Тархан Батирашвили)]. Кавказский узел. Проверено 14 июля 2016.

Отрывок, характеризующий Батирашвили, Тархан Темурович

Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.