Бекович-Черкасский, Фёдор Николаевич

Фёдор Николаевич Бекович-Черкасский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Военный губернатор Кабарды
февраль 1919 — ?
Вероисповедание:	Ислам (с 1917 года)
Рождение:	14 мая 1870(1870-05-14) село Бековичи (Кизлярское), Малая Кабарда, Терская область, Российская империя
Смерть:	16 ноября 1953(1953-11-16) (83 года) Париж, Франция
Место погребения:	мусульманское кладбище в Бобиньи, Франция
Род:	1) Черкасские: Бековичи-Черкасские 2) Бекмурзины
Имя при рождении:	Тембот Жанхотович Бекович-Черкасский
Отец:	Николай Ефимович Беркович-Черкасский
Супруга:	холост
Дети:	нет
Партия:	Белые
Образование:	1) Ставропольская гимназия 2) Елисаветградское кавалерийское училище 3) Офицерская кавалерийская школа
Военная служба
Годы службы:	?-?
Принадлежность:	Российская империя Белое движение
Звание:	генерал-майор (РИА)  генерал-лейтенант (Белое движение)
Командовал:	Кабардинская сотня Кабардинский полк и конная бригада
Сражения:	Русско-японская война Первая мировая война Белое движение
Награды:	Золотое оружие

Князь Фёдор Николаевич (кумык. - Темирбулат Джанхуватович, кабард. - Тембот Жанхотович) Бекович-Черкасский (1870, Бековичево (кум. - Бекиш-юрт, Гючюк-юрт; ныне село Кизляр Моздокского района)) — 1953, Париж) — русский и кабардино-кумыкский военный деятель, генерал-лейтенант, участник Первой мировой войны и Белого движения.

Биография

Родился 14 мая 1870 года в православной семье в населённом в основном кумыками селе Бековичево (Бековичи, ныне село Кизляр Моздокского района) - имении Бековичей, находившемся в Малой Кабарде на правом берегу Терека, близ Моздока, в Терской области. Сын полковника, князя Николая (каб. - Жанхота, кум. - Джанхувата) Ефимовича Бековича-Черкасского (род. 1841) и внук полковника, Ефима (Асланбека) Александровича Бековича-Черкасского (1794—1869). В апреле 1917 г. вернулся в религию предков - ислам, с тех пор носил имя Темирбулат Джанхуватович.

Послужной список

• 1894 — Окончил Елисаветградское кавалерийское училище.
• 1903 — Окончил Офицерскую кавалерийскую школу.
• 1904 — Подъесаул, первый командир Кабардинской сотни в составе Терско-Кубанского полка Кавказской конной бригады.
• 1904−1905 — Во главе сотни участвовал в русско-японской войне.
• 1914 — Войсковой старшина, комендант г. Иркутска.
• Служил в Кабардинском конном полку.
• 1916 — Командир Татарского конного полка.
• 29 октября 1916 — Командир 2-й бригады (Татарский и Чеченский конные полки) Кавказской туземной конной дивизии.
• 4 мая — 21 октября 1917 — Командир 1-го гвардейского кирасирского полка.
• Командир 2-й бригады (Чеченский и Ингушский конные полки) 1-й Кавказской туземной кавалерийской дивизии.
• Генерал-майор.
• Присоединился к Добровольческой армии.
• Конец 1917 — Формировал горские части на Кавказе.
• 8 декабря 1918 — Командир 2-й бригады Черкесской конной дивизии.
• Февраль 1919 — Правитель Кабарды.
• 17 марта 1919 — Начальник Кабардинской конной дивизии.
• 31 марта (13 апреля) 1919 — Генерал-лейтенант.
• 1920 — Состоял в Русской Армии Врангеля до эвакуации Крыма. Эвакуировался из Ялты на корабле «Корвин».
• 1921 — Член Национального комитета освобождения горских народов Северного Кавказа в Константинополе, затем во Франции.

Семья

Был женат на аксайской кумыкской княжне Наджават Каплановой, сестре аксайского князя Рашид-Хана Капланова, Министра внутренних дел Горской Республики, затем занимавшего министерские посты Азербайджанской Демократической Республики, и репрессированного в 1937 г.. После установления советской власти Темирбулат Бекович-Черкасский с женой жили в эмиграции в Париже.

Последние годы жизни

В 1941—1945 годах Бекович-Черкасский — руководитель Русского национального движения в Париже. Был почетным председателем объединения лейб-гвардии Кирасирского Его Императорского Величества полка.

Избирался председателем Союза офицеров кавказских армий. Был членом Кавказского общества «Аллаверды». Входил в Комитет по подготовке празднования 125-летия со дня рождения М. Ю. Лермонтова (1939).

Умер в Париже 16 ноября 1953 года. Похоронен вместе с женой на мусульманском кладбище в Бобиньи под Парижем. Последний мужской представитель рода Бековичей-Черкасских.

Награды

• Орден Святого Георгия IV класса (ВП 23.05.1916) — за конную атаку дивизиона Кабардинского полка 10 сентября 1915 года у деревни Доброполе.
• Также был награждён орденами Св. Анны 4-й степени (1904); Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (1904); Св. Станислава 2-й степени с мечами (1904); Св. Анны 2-й степени с мечами (1905); Золотое оружие (1905); Св. Станислава 3-й степени (1905); Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1906).

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1912 Бекович-Черкасский, Фёдор Николаевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• Шкуро А. Г. [militera.lib.ru/memo/russian/shkuro_ag/app.html Гражданская война в России: Записки белого партизана.]
• [www.tez-rus.net/ViewGood23268.html БЕКОВИЧ-ЧЕРКАССКИЙ Федор Николаевич]
• [www.interkavkaz.info/index.php?showtopic=10824 Восставшая сотня]

Отрывок, характеризующий Бекович-Черкасский, Фёдор Николаевич

Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.