Бернацяк, Мариан

Мариан Бернацяк
польск. Marian Bernaciak
Псевдоним	Orlik, Dymek
Дата рождения	6 марта 1917(1917-03-06)
Место рождения	Залесье (Рыцкий повят)
Дата смерти	24 июня 1946(1946-06-24) (29 лет)
Место смерти	Пётрувек (Мазовецкое воеводство)
Принадлежность	Польша Польша
Род войск	сухопутные войска, партизанское движение
Годы службы	1938—1946
Звание	?
Командовал	ротой 15 полка АК «Волки» партизанское соединение АК в Люблинском воеводстве
Сражения/войны	антинацистское сопротивление (1939—1944) антикоммунистическая партизанская борьба (1945—1946); Сражение при Лясе Стоцком
Награды и премии

Мариан Бернацяк (польск. Marian Bernaciak; 6 марта 1917, Залесье — 24 июня 1946, Пётрувек) — польский офицер, участник антинацистского Сопротивления и антикоммунистического партизанского движения. Активист Союза вооружённой борьбы и организации «Свобода и Независимость». Командир партизанского соединения Армии Крайовой. По официальной версии, покончил с собой, дабы избежать захвата. В современной Польше считается национальным героем.

Война и плен

Родился в многодетной деревенской семье, воспитывался в национально-патриотическом духе. Окончил гимназию в Пулавы, затем Мазовецкую артиллерийскую школу имени генерала Юзефа Бема в Замбруве. Служил в полку тяжёлой артиллерии. Работал в почтовом отделении.

В августе 1939, перед началом Второй мировой войны, Мариан Бернацяк был мобилизован в звании лейтенанта. Участвовал в боях с вермахтом. После вторжения в Польшу советских войск защищал Владимир-Волынский, был взят в плен. По дороге сумел бежать, вернулся в Польшу. Работал в демблинском книжном магазине и типографии.

В антинацистском Сопротивлении

В 1940 Мариан Бернацяк примкнул к Союзу вооружённой борьбы и Армии Крайовой. Под псевдонимами Orlik и Dymek руководил боевой группой Kedyw — структурой вооружённого подполья в Демблине, Рыки, Пулавы. С осени 1943 командовал партизанским отрядом, весной 1944 получившим кодовое наименование рота 15 Pułk Piechoty AK «Wilków» (15-й пехотный полк АК «Волки»). Провёл более двадцати боевых операций против немцев. В 1944 формирование Бернацяка перешло к боевым действиям и против Армии Людовой.

В июле 1944 в ходе Акции «Буря» Бернацяк сумел предотвратить разрушение немцами ряда объектов в Демблине, защитил население от депортации. 26 июля 1944 рота Бернацяка заняла Рыки, в августе выдвигалась на помощь Варшавскому восстанию. Однако попытка соединиться с восставшими не удалась, поскольку советские войска в Польше начали блокировать силы АК.

Под угрозой интернирования советскими оккупационными властями Бернацяк распустил роту. Несколько месяцев скрывался от Министерства общественной безопасности (МОБ), гражданской милиции и МГБ СССР.

В антикоммунистической борьбе

В марте 1945 Мариан Бернацяк восстановил свой отряд уже для борьбы с польским коммунистическим режимом и СССР. Он присоединился к антикоммунистической Делегатуре вооруженных сил Яна Жепецкого и к организации «Свобода и Независимость». Осенью 1945 года Бернацяк стал во главе антикоммунистического партизанского соединения «Свободы и Независимости», действия которого охватывали обширные территории Люблинского воеводства.

Мариан Бернацяк провёл ряд успешных боевых операций — нападения на оперативные группы Корпуса внутренней безопасности (КВБ), управления МОБ и милиции, военнослужащих советской армии и госбезопасности, функционеров просоветской польской власти, членов коммунистической Польской рабочей партии (ППР), боестолкновения, освобождения политзаключённых из тюрем и спецтранспортов.

24 апреля 1945 года бойцы Бернацяка атаковали штаб-квартиру МОБ в Пулавы и освободили 107 заключённых. Спустя месяц, 24 мая 1945 года, в бою близ деревни Ляс Стоцкий (гмина Коньсковоля) отряд Бернацяка одержал победу над превосходящими силами МОБ, советской госбезопасности и милиции (по нынешней официальной версии исторической политики — 180 человек против 680 при нескольких бронемашинах). При этом был убит командир оперативной группы МОБ капитан Генрик Дерешевич. Пропагандистские источники считают «Битву в лесу Стоцком» крупнейшим боестолкновением коммунистических правительственных сил с партизанами АК. В то же время, по документам Российского государственного военного архива, истребительный отряд 198-го омсб был блокирован крупным партизанским формированием численностью 200–600 человек, понес большие потери (17 военнослужащих СССР убитыми), занял круговую оборону и вынужден был по рации запросить из Пулавы подкрепление, которое, однако, прибыло уже после отхода партизан.

26 июля 1945 бойцы Бернацяка напали на тюремный транспорт близ Демблина и освободили 136 заключённых, в том числе 15 «особо опасных». Эта акция привела к появлению секретного приказа министра общественной безопасности генерала Радкевича: снятие с должностей нескольких функционеров МОБ, усиление охраны, ужесточение режима транспортировки (Радкевич особо отметил «предательство конвоя»).

Территория, на которой действовал отряд Бернацяка, была наводнена частями КВБ и армейскими подразделениями. Это вынудило партизан сменить тактику, разбившись на небольшие мобильные группы. Отмечались военно-оперативные способности Бернацяка, длительное время противостоявшего превосходящим силам противника. Кроме того, отряд Бернацяка вёл эффективную политическую пропаганду, хорошо воспринимаемую крестьянами. В регионе возникла угроза срыва референдума, назначенного правящей ППР на 30 июня 1946 года.

Гибель в бою

Органы МОБ арестовали родителей Мариана Бернацяка и его брата Люциана. Вокруг партизанского командира постепенно сжималось кольцо. 24 июня 1946 года Бернацяк с группой ближайших сподвижников был атакован, по нынешней официальной версии исторической политики, частями КВБ и регулярной армейской дивизии; по другим задокументированным данным, атаку вела сапёрная часть (именно сапёры были награждены в 1946 году за ликвидацию Бернацяка). При попытке уйти в лес он был дважды ранен. Современная польская версия исторической политики утверждает, что, убедившись в реальной угрозе захвата, Мариан Бернацяк застрелился.

Тайные похороны состоялись на кладбище Брудно в Варшаве.

Память

В родном селе Мариана Бернацяка установлен памятный знак.

25 июня 2006 года, в 60-ю годовщину гибели Бернацяка, в его честь были проведены торжественные траурные мероприятия с участием президента Леха Качиньского.

24 июня 2009 года президент Качиньский посмертно наградил Мариана Бернацяка Большим крестом Ордена Возрождения Польши. Вручение ордена членам семьи состоялось в День независимости, 11 ноября 2009.

В некоторых учебных заведениях Польши существуют стипендии имени Мариана Бернацяка.

См. также

• Станислав Сойчиньский
• Генрик Глапиньский
• День «проклятых солдат»
• Историческая политика

Отрывок, характеризующий Бернацяк, Мариан

– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.