Вольтерра
| Коммуна
Вольтерра Città di Volterra 
|
Вольтерра (итал. Volterra) — коммуна и одноимённый город в провинции Пиза итальянского региона Тоскана, к северо-западу от Сиены. Население — 11,0 тыс. жителей (2011 год).
Город расположен на вершине высокого холма, в 50 км к юго-востоку от Пизы и в 52 км к юго-западу от Флоренции. Вольтерра находится на автомобильной дороге SR68, близ города — конечная станция железнодорожной ветки от Чечины.
История
Поселение на месте нынешнего города существовало ещё в эпоху железного века[1]. Вольтерра (лат. Velathri) был одним из главных политических центров этрусков, входя в число двенадцати городов этрусской конфедерации[2]. Рост города, окружённого бедными почвами, не позволявшими возделывать привычные для этих мест культуры (виноград, оливы), подпитывался за счёт богатых минеральных ресурсов окрестностей. Здесь добывали серу, железо, свинец, алебастр, соль, квасцы и др., осуществляя выгодную торговлю с греками и карфагенянами. Наибольшего расцвета этрусское поселение достигло в V—IV веках до н. э., именно к этому периоду относится строительство городских стен[1].
При вторжении в Италию Ганнибала (Вторая Пуническая война) жители Вольтерры выступили на стороне Рима. Во время войн сулланцев и марианцев им было предоставлено римское гражданство[2]. В ходе Союзнической войны 91—88 годов до н. э. город принял сторону италиков, за что был осаждён и разграблен Луцием Корнелием Суллой[1].
Несмотря на упадок ряда рудников, окружавших город, Средние века Вольтерра пережила неплохо. Вольтерра считается родиной папы Льва Великого (390-461). Городу покровительствовали лангобарды, и на время он даже стал столицей их государства[1]. Управление в средневековой Вольтерре находилось в руках епископов, зачастую конфликтовавших с растущим «средним классом», а с XII века город управлялся гражданами как свободная коммуна. Долгое время Вольтерра отстаивала независимость от флорентийцев, принимая участие в многочисленных конфликтах между гвельфами и гибеллинами. В 1361 году город всё-таки перешёл к роду Медичи и с той поры разделял политическую судьбу Флоренции[2].
Завоевав Вольтерру, флорентийцы довольствовались ежегодным налогом и правом назначать главу местной полиции, но это продолжалось лишь до «квасцового дела» 1470-х годов[1]: конфликта вокруг квасцового месторождения на городских землях, которое стремился прибрать к своим рукам Лоренцо Медичи. После выступлений горожан Вольтерра была осаждена флорентийцами и после месячной осады разграблена, а 40 именитых горожан были казнены. Вольтерра перешла в полное владение Флорентийской республики, а все вольности были упразднены[3].
Начиная с 1400-х годов в окрестностях города вновь стало расширяться горняцкое дело. Многие рудники, закрытые с римских времён, начали разрабатываться вновь. Вольтерра стала ведущим европейским центром по добыче и обработке алебастра, славясь этим ремеслом и по сей день[2].
Достопримечательности
Важнейшим памятником этрусского прошлого Вольтерры, во многом определяющим облик города, являются хорошо сохранившиеся городские стены и несколько ворот (изначально стены были выстроены IV в. до н. э., частью обновлены римлянами в I в. до н. э., восстановлены и построены в XIII веке, к этому же времени относится строительство большинства сохранившихся до наших дней ворот). Здесь выделяются стоящие на въезде в город древние Арочные ворота (Porta all′Arco) с тремя базальтовыми головами, скорее всего олицетворящими этрусских или древнеримских богов, Каменные ворота (Porta a Selci), Ворота Марколи (Porta Marcoli), Ворота святого Феликса (Porta San Felice) и др. Среди других свидетельств этрусского прошлого Вольтерры — некрополи и более 600 погребальных урн. Остатки этрусских построек доступны для осмотра в Археологическом парке (Parco Archeologico Enrico Fiumi)[4]. О древнеримском периоде в жизни города напоминают открытый раскопками 1950-х годов хорошо сохранившийся театр времён республики и бани I в. до н. э.[5]. В 2015 году были обнаружены руины амифетатра, построенного в первой половине I в.. По оценкам археологов, амфитеатр вмещал до 10 тыс. зрителей[6].
Главной достопримечательностью Вольтерры считается площадь деи-Приори — одна из замечательнейших в Италии. На ней стоят готический дворец городского совета (Palazzo dei Priori, 1208—1257, старейший в Тоскане, по его образцу строился флорентийский Палаццо Веккьо и большинство аналогичных в регионе), Палаццо Преторио (Palazzo Pretorio) с древней башней, Палаццо Деманьяле (Palazzo Demaniale)[5]. Сюда же, на площадь, задней частью выходит построенный в романском стиле собор (Duomo), освящённый в 1120 году в честь Успения Богородицы, который многократно поновлялся и ныне изобилует произведениями флорентийских художников кватроченто[4]. Баптистерий построен в 1283 году (купол над ним возведён в XVI столетии), замок Медичи — в 1343 году (расширен в 1472 году).
Этрусское наследие Вольтерры ныне собрано в Этрусском музее им. Гварначчи. Помимо этого, в городе есть музей сакрального искусства (находится в епископском дворце), музей алебастра, Городская пинакотека (наиболее примечательная работа — маньеристское «Снятие с креста» Россо Фьорентино, 1521 год)[4][5].
Посетивший Вольтерру в начале XX века русский путешественник П. П. Муратов оставил следующее свидетельство об этих местах:
|
Вольтерра — темный, угрюмый в своей крайней древности город. Он выстроен весь громоздко и тяжело. Дикие горные крестьяне в плащах из грубого сукна толпятся на его улицах в дни базаров и праздников. В облике их чудится что-то не итальянское, что укрылось от благодетельных переплавлений Ренессанса и сохранило в целости черты сказочно древней расы. Вольтерра — один из этрусских городов, и, даже если бы в нем не было замечательного музея древностей и превосходно сохранившихся стен, он по самому духу своему оставался бы одним из явственнейших свидетельств об этой загадочной нации. Её палаццо деи Приори, её пьяцца Маджоре, её сохранившиеся в большом количестве башни, её уцелевшие во множестве зубцы на дворцах и бойницы в стенах являют редкое по живописности зрелище. Все то, что утрачено в исчезнувших кварталах старой Флоренции, путешественник найдет здесь[7]. | 
|
Культура
Важнейший городской фестиваль — проходящий в начале июня военный турнир Gioco delle Contrade; также летом проводятся театральный и джазовый фестивали[4].
Американская писательница Стефани Майер поместила в Вольтерре действие своего популярного романа «Новолуние».
- Volterra-TheatreRomain.jpg
Руины древнеримского театра
- Volterra-Piazza del Priori.jpg
Дворец городского совета
- Volterra Castello 2.jpg
Замок
- Volterra duomo di Volterra 015.JPG
Потолок собора
Международные связи
Города-побратимы Вольтерры:
Напишите отзыв о статье "Вольтерра"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Dana Facaros, Michael Pauls. [books.google.ru/books?id=RjnhlB7VF5MC&pg=PA361&dq=history+volterra+Etruscan+medici&hl=en&sa=X&ei=PeyjT-SOIMqc-wax3ty1CA&redir_esc=y#v=onepage&q=history%20volterra%20Etruscan%20medici&f=false Cadogan Guide Tuscany, Umbria & the Marches]. — New Holland Publishers (UK) Ltd., 2007. — P. 361-362. — ISBN 978-1-86011-359-8.
- ↑ 1 2 3 4 Roy Palmer Domenico. [books.google.ru/books?id=wZ-PMNC5XOkC&pg=PA337&dq=history+volterra+italy&hl=en&sa=X&ei=3JijT-qdCorR-gbx-_G7CA&redir_esc=y#v=onepage&q=history%20volterra%20italy&f=false The Regions of Italy: A Reference Guide to History and Culture]. — Greenwood Press, 2002. — P. 336-337. — ISBN 0-313-30733-4.
- ↑ Иван Клулас. 2 // Лоренцо Великолепный. — С. 97-100.
- ↑ 1 2 3 4 Tim Jepson, Jonathan Buckley, Mark Ellingham. [books.google.ru/books?id=SFdVHQhBX-QC&pg=PA400&dq=san+gimignano&hl=en&sa=X&ei=yUd8T9bQDsqZhQequezEDA&redir_esc=y#v=onepage&q=volterra&f=false Rough guide to Tuscany & Umbria]. — P. 414-419. — ISBN 1-843-53055-4.
- ↑ 1 2 3 John Moretti. [books.google.ru/books?id=dmRvRKTy-cgC&pg=PA3&dq=Volterra+city&hl=en&sa=X&ei=BSWIT9_kCMrqOafBrb8J&redir_esc=y#v=onepage&q=Volterra%20city&f=false Frommer's Florence, Tuscany & Umbria]. — Wiley Publishing, Inc.. — P. 240-243. — ISBN 978-0-470-52804-4.
- ↑ [news.discovery.com/history/archaeology/gladiator-colosseum-found-in-tuscany-151111.htm Gladiator Colosseum Found in Tuscany]
- ↑ П. П. Муратов. Вольтерра // Образы Италии. 1923. Т. 3.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Вольтерра
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
