Гартинг, Аркадий Михайлович

Аркадий Михайлович Гартинг
Авраам Мойшевич Геккельман
А.М. Гартинг с семьёй.
Дата рождения:	20 октября 1861(1861-10-20)
Место рождения:	Пинск
Награды и премии:

Аркадий Михайлович Гартинг (настоящее имя — Авраам Мойшевич Геккельман, псевд: Абрам Ландезен) (20 октября 1861 — ?) — крупный деятель российского политического сыска (первоначально — участник революционного движения) еврейского происхождения, действительный статский советник.

Биография

Родился 20 октября 1861 года в Пинском уезде Минской губернии в семье купца 2-й гильдии. В 1882 году экстерном окончил гимназию в Твери и поступил в Санкт-Петербургский университет. Во время дальнейшего обучения в Горном институте примкнул к народовольцам и был в 1883 году арестован. После ареста Геккельман был завербован инспектором Санкт-Петербургского охранного отделения подполковником Отдельного корпуса жандармов Г. П. Судейкиным и в дальнейшем, будучи официально зачислен в агентуру Департамента полиции, выполнял различные поручения. В конце 1880-х годов его перевели в Дерптский университет, где Геккельман возглавил антиправительственный кружок и принял активное участие в издании газеты «Народная воля».

В 1885 году Геккельман выдал правоохранительным органам революционеров и законспирированную типографию, после чего, опасаясь разоблачения, с помощью Департамента полиции спешно скрылся за границу. В Париже, имея паспорт на имя Абрама Ландезена, он сумел войти в доверие эмигрантской народовольческой среды и вскоре возглавил работу политических террористических организаций. Поддерживая крайние мнения и являясь сторонником самых радикальных методов, Ландезен искусно добивался преждевременной развязки событий, настаивая, в частности, на покушении на императора Александра III. С этой целью при активном содействии и участии Ландезена в Париже было организовано производство бомб. Дождавшись момента, когда бомбы были разнесены и спрятаны в квартирах революционеров, Ландезен оповестил о заговоре французскую полицию. В результате 27 членов террористической организации предстали перед судом в Париже; некоторые из них были приговорены к трём годам тюремного заключения. Лишь через месяц после задержания террористов суд дал ордер на арест самого Ландезена, который к этому моменту давно покинул пределы Франции. Успешно выполненное задание тайной полиции принесло Геккельману-Ландезену статус почётного гражданина с правом повсеместного проживания на всей территории Российской империи и пенсию 1000 рублей в год.

В 1893 году в Висбадене он принял православие и стал именоваться Аркадием Михайловичем, а в 1896 году изменил фамилию на Гартинг. Обряд крещения был совершен настоятелем русской посольской церкви в Берлине, восприемниками являлись секретарь русского посольства в Берлине М. Н. Муравьёв и жена сенатора Мансурова.

Следующие годы Гартинг провёл в командировках по Европе, сопровождая и охраняя высочайших особ. В 1893 году он был командирован в Кобург-Гота на помолвку Николая Александровича с Алисой Гессенской. В 1894 году охранял Александра III в Копенгагене, затем поехал с императором в Швецию и Норвегию на охоту. Впоследствии участвовал в охране цесаревича Георгия, когда тот жил на юге Франции около Ниццы; Сопровождал Николая II в Париже и т. д. Около этого времени Гартинг женился на бельгийке Madeleine Palot.

В 1900 году Гартинг в чине титулярного советника возглавил Берлинскую агентуру Департамента полиции. Активно взаимодействуя с германскими коллегами, он успешно освещал деятельность русской политической эмиграции. Им был завербован Яков Житомирский, до этого уже работавший на немецкую полицию. В Берлине к этому времени работало 3 агента наружного наблюдения; на начало 1904 года у Гартинга в немецкой столице имелось 6 секретных сотрудников, освещавших деятельность революционных партий.

С началом русско-японской войны Гартинг, облечённый особым доверием руководства полиции, получил задание обеспечить безопасность следования Второй Тихоокеанской эскадры. Вскоре Гартинг доложил, что создал сеть из более чем 80 наблюдательных пунктов, зафрахтовал до 12-ти судов, задействовав агентуру на территории Дании, Швеции, Норвегии и Германии. Из докладов следовало, что Гартинг развернул дело с необычайной широтой; на это требовались огромные средства, предоставляемые в распоряжение агента российским Департаментом полиции. Принимая во внимание невысокие нравственные качества Гартинга, современные историки сомневаются в достоверности предоставленных им сведений. Агентурная информация, по мнению исследователей, представляла собой преувеличения, а иногда даже откровенные фальсификации; это скорее дезориентировало морское руководство, чем способствовало правильной оценке обстановки. Считается, в частности, что Гулльский инцидент был во многом следствием нервозности, установившейся на Второй эскадре из-за докладов агентуры о происках японцев. Тем не менее 10 ноября 1904 года командировка Гартинга была завершена, а его работа высоко отмечена русским командованием.

В 1907 году Гартинг был произведён в статские советники, став Заведующим Заграничной агентурой в Париже. В 1909 году он был разоблачён В. Л. Бурцевым, который сумел доказать, что Ландезен (приговорённый во Франции к 5 годам тюрьмы за дело 1890 года) и Гартинг — одно лицо. Разразившийся скандал вынудил Гартинга спешно покинуть французскую столицу. В России он был уволен в отставку с пенсией и с производством в действительные статские советники.

Во время Первой мировой войны Гартинг состоял в русской контрразведке во Франции и Бельгии; после революции остался там жить, занимаясь банковским делом. Дальнейшая судьба Гартинга неизвестна.

Литература

• Агафонов В. К. Парижские тайны царской охранки. Москва: Русь, 2004.
• «Охрану пути следования 2-й Тихоокеанской эскадры возложить на коллежского советника Гартинга» // Гангут. Сб. ст. СПб., 2000. Вып. 25.
• [www.pseudology.org/Bogatyri_syska/garting.html Абрам Геккельман — Ландезен — Аркадий Михайлович Гартинг // Брачёв В. С. Богатыри русского политического сыска]
• Энциклопедия секретных служб России / Автор-составитель А.И.Колпакиди. — М.: АСТ, Астрель, Транзиткнига, 2004. — С. 87-88. — 800 с. — ISBN 5-17018975-3.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_g/garting_am.html Гартинг-Ландезен Аркадий Михайлович]. сайт www.hrono.info. Проверено 1 июня 2011. [www.webcitation.org/69aSaupda Архивировано из первоисточника 1 августа 2012].
• [peoples.e2e.ru/g/GartingArka.html Гартинг Аркадий Михайлович]. сайт www.peoples.e2e.ru. Проверено 1 июня 2011. [www.webcitation.org/69aSc9nSS Архивировано из первоисточника 1 августа 2012].
• [www.cia.gov/library/center-for-the-study-of-intelligence/kent-csi/vol11no1/html/v11i1a09p_0001.htm The Illustrious Career of Arkadiy Harting]  (англ.)
• [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=F30C10FE395A12738DDDA90994DF405B898CF1D3 Police chief a dynamiter] The New York Times. July 10, 1909.  (англ.)
• [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=F6071EF73F5D12738DDDAC0A94DF405B898CF1D3 Owns part in plot to kill late Czar] The New York Times. July 25, 1909.  (англ.)

Отрывок, характеризующий Гартинг, Аркадий Михайлович

– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.