Города Колумбии

Города Колумбии

Колумбия является высокоурбанизированной страной, где 70% населения проживает в крупных городах. Последняя перепись населения проводилась в 2005-2006 гг., в дальнейшем статистический подсчет проводился Национальным Административным Департаментом Статистики (DANE) на основе данных по занятости и миграции населения. Ниже приведен список крупнейших городских муниципалитетов по населению.

Города Колумбии
#	Город	Население (2016 год)	Департамент
1	Богота	7 980 001	Кундинамарка
2	Медельин	2 486 723	Антьокия
3	Кали	2 394 870	Валье-дель-Каука
4	Барранкилья	1 223 967	Атлантико
5	Картахена	1 013 454	Боливар
6	Кукута	656 414	Норте-де-Сантандер
7	Соледад	632 014	Атлантико
8	Ибаге	558 815	Толима
9	Букараманга	528 352	Сантандер
10	Соача	522 442	Кундинамарка
11	Вильявисенсио	495 200	Мета
12	Санта-Марта	491 387	Магдалена
13	Перейра	472 023	Рисаральда
14	Бельо	464 560	Антьокия
15	Вальедупар	463 218	Сесар
16	Монтерия	447 716	Кордова
17	Пасто	445 511	Нариньо
18	Буэнавентура	407 539	Валье-дель-Каука
19	Манисалес	397 488	Кальдас
20	Нейва	344 130	Уила
21	Пальмира	306 727	Валье-дель-Каука
22	Армения	298 197	Киндио
23	Попаян	280 107	Каука
24	Синселехо	279 027	Сукре
25	Итагуи	270 920	Антьокия
26	Риоача	268 758	Гуахира
27	Флоридабланка	266 102	Сантандер
28	Энвигадо	227 599	Антьокия
29	Тулуа	214 081	Валье-дель-Каука
30	Тумако	203 971	Нариньо
31	Доскебрадас	200 829	Рисаральда

Города-миллионеры

Богота

Крупнейший город и столица Колумбии, административный центр департамента Кундинамарка. В городе проживает около 1/6 населения страны. В пределах агломерации проживает почти 10 млн человек. Богота расположена в межгорной котловине Восточной Кордильеры Анд, на высоте 2600 м, отчего климат в городе относительно прохладный. Средняя температура самого тёплого месяца составляет +14 °С, а самого холодного около +13 °С. Главный политический, экономический и культурный центр Колумбии. Концентрирует ¼ ВВП страны. Основана в 1538 году испанскими конкистадорами в центре цивилизации индейцев чибча.

Медельин

Второй по значимости и величине город Колумбии. Медельин называют «Промышленной столицей Колумбии», кроме того город носит прозвища «Город Вечной Весны», «Столица гор», «Город цветов», «Столица Орхидей», «Прекрасная Деревня», «Серебряная Чашечка». Основан в 1616 году как деревня Сан-Лоренцо (ныне престижный район El Poblado — "Деревня").

Получил бурное развитие благодаря месторождениям золота. В течение последней четверти XX века город Медельин считался штаб-квартирой Пабло Эскобара, лидера уголовной группировки, занимавшего седьмое место среди богатых людей мира, благодаря торговле наркотиками. В связи с этим город приобрёл недобрую славу столицы мирового наркобизнеса. Город приобрел прежнюю промышленную динамику развития в начале XXI столетия, было построено метро, усовершенствована городская инфраструктура, полиция добилась существенных успехов в борьбе с преступностью. В настоящее время Медельин стал современным, экономически развитым городом, привлекающим множество туристов каждый год.

Город расположен на севере Анд в долине Абурра, на берегах небольшой реки Порсе. Медельин лежит в зоне экваториального климата, но, благодаря полуторакилометровой высоте над уровнем моря и западным ветрам с Тихого океана, в целом климат Медельина можно назвать комфортным и умеренно теплым.

Кали

Один из трех крупнейших городов Колумбии, центр департамента Валье-дель-Каука. Расположен на западе страны, в долине реки Каука, на высоте около одного километра над уровнем моря. Это единственный крупный колумбийский город, который расположен вблизи побережья Тихого океана. Город основан в 1536 году испанским конкистадором Себастьяном де Белалькасаром.

Кали — спортивный центр Колумбии. Это единственный в стране город, который был местом проведения Панамериканских игр (в 1971 году), в 1992 году — чемпионат мира по борьбе, в 2013 — Всемирные игры, в 2014 — чемпионат мира по трековым велогонкам, в 2015 — чемпионат мира по легкой атлетике среди юношей. Город также известен как "Мировая столица сальсы".

Барранкилья

Главный порт Колумбии, расположенный у устья самой длинной реки страны — Магдалена, впадающей в Карибское море, центр департамента Атлантико. Крупнейший промышленный город Колумбийского карибского региона. Город известен как Колумбийские Золотые Ворота, ранее считался раем для мигрантов из Европы, Ближнего Востока и других регионов Азии, был одним из самых современных и индустриально развитых городов Колумбии (в первой половине XX века), вторым по величине. Ныне уровень жизни несколько упал, вследствие коррупции и смещения вектора государственных инвестиций в пользу других колумбийских городов.

В Барранкилье проводится один из главных и самых красочных празднеств в стране — Барранкильский карнавал. Он был признан неотъемлемой частью культурного наследия страны Конгрессом Колумбии в 2001 году и ЮНЕСКО в 2003 году.

В 1919 году был построен международный аэропорт, который стал первым аэропортом в Южной Америке.

Картахена

Картахена-де-Индиас — крупный порт на берегу Карибского моря. Основан в 1533 году испанскими конкистадорами с целью освоения джунглей Южной Америки в поисках Эльдорадо. Благодаря выгодному расположению и удобной бухте Картахена быстро стала одним из важнейших перевалочных пунктов в торговле между Старым и Новым светом, и основным портом для вывоза в Испанию золота и серебра. Город нередко подвергался нападениям пиратов с целью ограбления. В начале XIX века город был почти полностью разрушен, причиной чему была гражданская война и связанные с ней проблемы — голод, эпидемии, прекращение торговли и т.д. В начале XX века, после открытия нефтяных месторождений, началось возрождение города. Ныне приоритет отдан туризму, чему благоприятствует расположение на Карибском море и богатая колониальная архитектура, сохранившаяся еще с XVI века.

Отрывок, характеризующий Города Колумбии

– Dieu, quelle virulente sortie [О! какое жестокое нападение!] – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица. Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.
– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.