Кундинамарка
Поделись знанием:
Координаты: 4°36′ с. ш. 74°05′ з. д. / 4.600° с. ш. 74.083° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=4.600&mlon=-74.083&zoom=12 (O)] (Я)
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
| |||
| Страна | |||
|---|---|---|---|
| Статус |
департамент | ||
| Включает |
15 провинции и 116 муниципалитетов | ||
| Административный центр | |||
| Дата образования |
5 августа 1886 | ||
| Официальный язык |
испанский | ||
| Население (2005) |
2 228 478[1] (4-е место) | ||
| Плотность |
98,37 чел./км² (8-е место) | ||
| Площадь |
22 653 км² | ||
|
| |||
|
| |||
| Часовой пояс | |||
| Код ISO 3166-2 |
CO-CUN | ||
| [www.cundinamarca.gov.co Официальный сайт] | |||
Кундинама́рка (исп. Cundinamarca) — один из департаментов Колумбии. Располагается в центральной части страны, на западных склонах и в предгорьях Восточной Кордильеры. Административный центр — город Богота.
Административное деление
Департамент Кундинамарка состоит из 15 провинций, которые делятся на 116 муниципалитетов:
Провинции
- Алмеидас (Almeidas)
- Нижняя Магдалена (Bajo Magdalena)
- Верхняя Магдалена (Alto Magdalena)
- Гуалива (Gualivá)
- Гуавио (Guavio)
- Центральная Магдалена (Magdalena Centro)
- Медина (Medina)
- Восточная провинция (Oriente)
- Рионегро (Rionegro)
- Центральная Сабана (Sabana Centro)
- Западная Сабана (Sabana Occidente)
- Соача (Soacha)
- Сумапас (Sumapaz)
- Текендама (Tequendama)
- Убате (Ubaté)
Муниципалитеты
| № | Флаг | Муниципалитеты | Провинции | Площадь, км² |
Население, чел. (2010) |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 
|
Чоконта (Chocontá) | Алмеидас (Almeidas) | 301 | 19 054 |
| 2 | 
|
Мачета (Machetá) | Алмеидас (Almeidas) | 225 | 6 663 |
| 3 | 
|
Манта (Manta) | Алмеидас (Almeidas) | 105 | 4 393 |
| 4 | 
|
Сескиле (Sesquilé) | Алмеидас (Almeidas) | 141 | 9 691 |
| 5 | 
|
Суеска (Suesca) | Алмеидас (Almeidas) | 177 | 13 985 |
| 6 | 
|
Тибирита (Tibirita) | Алмеидас (Almeidas) | 57 | 2 888 |
| 7 | 
|
Вильяпинсон (Villapinzón) | Алмеидас (Almeidas) | 249 | 16 217 |
| 8 | 
|
Агуа-де-Диос (Agua de Dios) | Нижная Магдалена (Alto Magdalena) | 84 | 11 515 |
| 9 | 
|
Хирардот (Girardot) | Нижная Магдалена (Alto Magdalena) | 129 | 133 456 |
| 10 | 
|
Гуатаки (Guataquí) | Нижная Магдалена (Alto Magdalena) | 87 | 2 223 |
| 11 | 
|
Херусален (Jerusalén) | Нижная Магдалена (Alto Magdalena) | 236 | 2 632 |
| 12 | 
|
Нариньо (Nariño) | Нижная Магдалена (Alto Magdalena) | 54 | 2 042 |
| 13 | 
|
Нило (Nilo) | Нижная Магдалена (Alto Magdalena) | 224 | 14 224 |
| 14 | 
|
Рикаурте (Ricaurte) | Нижная Магдалена (Alto Magdalena) | 130 | 7 990 |
| 15 | 
|
Токаима (Tocaima) | Нижная Магдалена (Alto Magdalena) | 246 | 16 149 |
| 16 | 
|
Капаррапи (Caparrapí) | Верхная Магдалена (Bajo Magdalena) | 616 | 13 788 |
| 17 | 
|
Гуадуас (Guaduas) | Верхная Магдалена (Bajo Magdalena) | 757 | 31 250 |
| 18 | 
|
Пуэрто-Сальгар (Puerto Salgar) | Верхная Магдалена (Bajo Magdalena) | 521 | 15 237 |
| 19 | 
|
Албан (Albán) | Гуалива (Gualivá) | 57 | 5 820 |
| 20 | 
|
Ла-Пенья (La Peña) | Гуалива (Gualivá) | 13 | 6 792 |
| 21 | 
|
Ла-Вега (La Vega) | Гуалива (Gualivá) | 153 | 12 993 |
| 22 | 
|
Нимаима (Nimaima) | Гуалива (Gualivá) | 59 | 5 486 |
| 23 | 
|
Нокаима (Nocaima) | Гуалива (Gualivá) | 69 | 5 303 |
| 24 | 
|
Кебраданегра (Quebradanegra) | Гуалива (Gualivá) | 83 | 4 531 |
| 25 | 
|
Сан-Франсиско-де-Салес (San Francisco de Sales) | Гуалива (Gualivá) | 118 | 8 187 |
| 26 | 
|
Сасаима (Sasaima) | Гуалива (Gualivá) | 111 | 9 948 |
| 27 | 
|
Супата (Supatá) | Гуалива (Gualivá) | 128 | 4 764 |
| 28 | 
|
Утика (Útica) | Гуалива (Gualivá) | 92 | 4 209 |
| 29 | 
|
Вергара (Vergara) | Гуалива (Gualivá) | 146 | 7 339 |
| 30 | 
|
Вильета (Villeta) | Гуалива (Gualivá) | 141 | 23 736 |
| 31 | 
|
Хачала (Gachalá) | Гуавио (Guavio) | 448 | 5 751 |
| 32 | 
|
Хачета (Gachetá) | Гуавио (Guavio) | 262 | 10 199 |
| 33 | 
|
Хама (Gama) | Гуавио (Guavio) | 123 | 3 776 |
| 34 | 
|
Гуаска (Guasca) | Гуавио (Guavio) | 346 | 12 208 |
| 35 |
|
Гуатавита (Guatavita) | Гуавио (Guavio) | 247 | 5 715 |
| 36 | 
|
Хунин (Junín) | Гуавио (Guavio) | 337 | 8 115 |
| 37 | 
|
Ла-Калера (La Calera) | Гуавио (Guavio) | 485 | 23 308 |
| 38 | 
|
Убала (Ubalá) | Гуавио (Guavio) | 505 | 11 525 |
| 39 |
|
Бельтран (Beltrán) | Центральная Магдалена (Magdalena Centro) | 211 | 1 908 |
| 40 | 
|
Битуима (Bituima) | Центральная Магдалена (Magdalena Centro) | 61 | 2 454 |
| 41 | 
|
Чагуани (Chaguaní) | Центральная Магдалена (Magdalena Centro) | 142 | 3 935 |
| 42 |
|
Гуайябаль-де-Сикима (Guayabal de Síquima) | Центральная Магдалена (Magdalena Centro) | 63 | 3 533 |
| 43 | 
|
Пули (Pulí) | Центральная Магдалена (Magdalena Centro) | 223 | 2 837 |
| 44 | 
|
Сан-Хуан-де-Риосеко (San Juan de Rioseco) | Центральная Магдалена (Magdalena Centro) | 323 | 9 462 |
| 45 | 
|
Виани (Vianí) | Центральная Магдалена (Magdalena Centro) | 68 | 3 992 |
| 46 | 
|
Медина (Medina) | Медина (Medina) | 1 915 | 11 848 |
| 47 | 
|
Паратебуэно (Paratebueno) | Медина (Medina) | 883 | 8 960 |
| 48 | 
|
Какеса (Cáqueza) | Восточная провинция (Oriente) | 120 | 15 999 |
| 49 | 
|
Чипаке (Chipaque) | Восточная провинция (Oriente) | 139 | 9 277 |
| 50 | 
|
Чоачи (Choachí) | Восточная провинция (Oriente) | 223 | 13 331 |
| 51 | 
|
Фомеке (Fómeque) | Восточная провинция (Oriente) | 556 | 12 157 |
| 52 | 
|
Фоска (Fosca) | Восточная провинция (Oriente) | 126 | 6 697 |
| 53 | 
|
Гуайябеталь (Guayabetal) | Восточная провинция (Oriente) | 142 | 6 398 |
| 54 | 
|
Гутиеррес (Gutiérrez) | Восточная провинция (Oriente) | 527 | 3 388 |
| 55 | 
|
Кетаме (Quetame) | Восточная провинция (Oriente) | 138 | 6 486 |
| 56 | 
|
Убаке (Ubaque) | Восточная провинция (Oriente) | 105 | 7 507 |
| 57 | 
|
Уне (Une) | Восточная провинция (Oriente) | 211 | 7 365 |
| 58 | 
|
Эль-Пеньон (El Peñón) | Рионегро (Rionegro) | 132 | 4 796 |
| 59 | 
|
Ла-Пальма (La Palma) | Рионегро (Rionegro) | 191 | 21 290 |
| 60 | 
|
Пачо (Pacho) | Рионегро (Rionegro) | 403 | 32 613 |
| 61 | 
|
Паиме (Paime) | Рионегро (Rionegro) | 171 | 6 351 |
| 62 | 
|
Сан-Кайетано (San Cayetano) | Рионегро (Rionegro) | 303 | 5 094 |
| 63 | 
|
Топаипи (Topaipí) | Рионегро (Rionegro) | 150 | 7 992 |
| 64 | 
|
Вильягомес (Villagómez) | Рионегро (Rionegro) | 65 | 2 578 |
| 65 | 
|
Якопи (Yacopí) | Рионегро (Rionegro) | 1 138 | 19 144 |
| 66 | 
|
Кахика (Cajicá) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 51 | 44 570 |
| 67 | 
|
Когуа (Cogua) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 113 | 20 274 |
| 68 | 
|
Чиа (Chía) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 76 | 97 444 |
| 69 | 
|
Хачансипа (Gachancipá) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 44 | 10 787 |
| 70 | 
|
Немокон (Nemocón) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 194 | 10 778 |
| 71 | 
|
Сопо (Sopó) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 111 | 21 015 |
| 72 | 
|
Табио (Tabio) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 74 | 20 714 |
| 73 | 
|
Тенхо (Tenjo) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 108 | 19 176 |
| 74 | 
|
Токансипа (Tocancipá) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 73 | 23 981 |
| 75 | 
|
Сипакира (Zipaquirá) | Центральная Сабана (Sabana Centro) | 197 | 112 069 |
| 76 | 
|
Бохака (Bojacá) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | 109 | 8 600 |
| 77 | Кота (Cota) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | 106 | 21 250 | |
| 78 | 
|
Эль-Росаль (El Rosal) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | 86 | 16 000 |
| 79 | 
|
Факататива (Facatativá) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | 158 | 142 320 |
| 80 | 
|
Фунса (Funza) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | 70 | 51 808 |
| 81 | 
|
Мадрид (Madrid) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | 120 | 71 524 |
| 82 | 
|
Москера (Mosquera) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | 107 | 63 573 |
| 83 | 
|
Субачоке (Subachoque) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | 212 | 14 079 |
| 84 | 
|
Сипакон (Zipacón) | Западная Сабана (Sabana Occidente) | - | 4 798 |
| 85 |
|
Сибате (Sibaté) | Соача (Soacha) | 126 | 31 166 |
| 86 | 
|
Соача (Soacha) | Соача (Soacha) | 184 | 815 016 |
| 87 | 
|
Арбелаес (Arbeláez) | Сумапас (Sumapaz) | 152 | 12 055 |
| 88 | 
|
Кабрера (Cabrera) | Сумапас (Sumapaz) | 449 | 4 598 |
| 89 | 
|
Фусагасуга (Fusagasugá) | Сумапас (Sumapaz) | 239 | 129 432 |
| 90 | 
|
Гранада (Granada) | Сумапас (Sumapaz) | 61 | 25 312 |
| 91 |
|
Панди (Pandi) | Сумапас (Sumapaz) | 67 | 5 619 |
| 92 | 
|
Паска (Pasca) | Сумапас (Sumapaz) | 264 | 11 518 |
| 93 | 
|
Сан-Бернардо (San Bernardo) | Сумапас (Sumapaz) | 249 | 24 464 |
| 94 | 
|
Силвания (Silvania) | Сумапас (Sumapaz) | 163 | 27 512 |
| 95 | 
|
Тибакуй (Tibacuy) | Сумапас (Sumapaz) | 84 | 7 115 |
| 96 | 
|
Венесия (Venecia) | Сумапас (Sumapaz) | 121 | 4 009 |
| 97 | 
|
Анапоима (Anapoima) | Текендама (Tequendama) | 124 | 11 337 |
| 98 | 
|
Анолаима (Anolaima) | Текендама (Tequendama) | 119 | 16 027 |
| 99 | 
|
Апуло (Apulo) | Текендама (Tequendama) | 127 | 8 494 |
| 100 | 
|
Качипай (Cachipay) | Текендама (Tequendama) | 56 | 11 222 |
| 101 | 
|
Эль-Колегио (El Colegio) | Текендама (Tequendama) | 117 | 22 527 |
| 102 | 
|
Ла-Меса (La Mesa) | Текендама (Tequendama) | 148 | 26 699 |
| 103 | 
|
Кипиле (Quipile) | Текендама (Tequendama) | 128 | 7 890 |
| 104 | 
|
Сан-Антонио-дель-Текендама (San Antonio del Tequendama) | Текендама (Tequendama) | 82 | 13 885 |
| 105 |
|
Тена (Tena) | Текендама (Tequendama) | 55 | 7 469 |
| 106 | 
|
Виота (Viotá) | Текендама (Tequendama) | 208 | 25 878 |
| 107 | 
|
Кармен-де-Карупа (Carmen de Carupa) | Убате (Ubaté) | 228 | 8 243 |
| 108 | 
|
Кукунуба (Cucunubá) | Убате (Ubaté) | 112 | 10 250 |
| 109 | 
|
Фукене (Fúquene) | Убате (Ubaté) | - | 25 288 |
| 110 | 
|
Гуачета (Guachetá) | Убате (Ubaté) | 177 | 15 659 |
| 111 | 
|
Ленгуасаке (Lenguazaque) | Убате (Ubaté) | 160 | 25 407 |
| 112 | 
|
Симихака (Simijaca) | Убате (Ubaté) | 107 | 10 644 |
| 113 | 
|
Суса (Susa) | Убате (Ubaté) | 86 | 9 788 |
| 114 | 
|
Сутатауса (Sutatausa) | Убате (Ubaté) | 67 | 4 727 |
| 115 | 
|
Тауса (Tausa) | Убате (Ubaté) | 204 | 7 263 |
| 116 | 
|
Убате (Ubaté) | Убате (Ubaté) | 102 | 41 278 |
Напишите отзыв о статье "Кундинамарка"
Примечания
- ↑ [www.dane.gov.co/files/censo2005/regiones/cundinamarca/cundinamarca.pdf Resultados censo general 2005 — Cundinamarca] (исп.). [www.webcitation.org/65roFiYFq Архивировано из первоисточника 2 марта 2012].
Ссылки
- Кундинамарка // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
|
Это заготовка статьи о Колумбии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Кундинамарка
Офицер похвалил ножик.– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
