Децимация (наказание)
Децима́ция (от лат. decimatio, от decimus — «(каждый) десятый») — казнь каждого десятого по жребию, высшая мера дисциплинарных наказаний в римской армии.
Децимация практиковалась с легендарных времён, хотя в целом применялась редко, и при Республике (Плутарх, «Красс», X) и при принципате, но в последний период, в связи с определённой либерализацией взглядов, обычно была рассчитана на центурию или когорту (Tac., Ann., III, 21, когда в 18 г. новый командир Луций Апроний децимировал когорту легиона III Augusta в Нумидии).
Назначалась обычно за потерю знамени, бунт и даже за дезертирство. Самый ранний документированный случай децимации относится к 471 до н. э., когда Рим воевал с вольсками (упомянут Титом Ливием).
При децимации наказываемое подразделение разделялось на десятки, независимо от ранга и срока службы. Каждая десятка бросала жребий, и того, на кого он выпадал, казнили его же девять товарищей, иногда путём забивания камнями или дубинками. Оставшиеся в живых солдаты также наказывались: в их рационе пшеница заменялась ячменём, им запрещалось спать внутри лагеря.
Описана как возможное наказание в воинском уставе Петра I[1].
Также применялись:
- Центезимация (от лат. centum — «сотня») — казнь каждого сотого человека по жребию.
- Вицезима́ция (от лат. vicesimatio, от vicesimus — «(каждый) двадцатый») — применявшаяся Опеллием Макрином казнь каждого двадцатого по жребию.
Применение во время Гражданской войны в Финляндии и России
Децимация применялась также в новейшей истории, например, во время Гражданской войны в Финляндии. В феврале 1918 года был зафиксирован случай «выборочного» расстрела 80 пленных красногвардейцев. Жертвы, по одной из версий, были определены по жребию, по другой — были осуждены специально созданным военно-полевым судом. Этот случай вошёл в историю под названием «лотерея Хуруслахти», по названию реки, на льду которой была осуществлена казнь[2].
Во время Гражданской войны в России децимация широко применялась Наркомом по военным и морским делам Л. Д. Троцким. Например, во время обороны Петрограда в октябре 1919 года — в отступающих красноармейских частях расстреливали каждого 10-го[3].
Напишите отзыв о статье "Децимация (наказание)"
Примечания
- ↑ "Артикул воинский". — артикул 119, 1716год.
- ↑ Arto Astikainen. [www.hs.fi/english/article/Civil+War+was+Finlands+first+modern+war/1135221157520 Civil War was Finland's first modern war] (англ.). // Helsingin Sanoma (17.8.2006). Проверено 5 ноября 2009. [www.webcitation.org/61AujVxcl Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
- ↑ Революция и гражданская война в России: 1917—1923 гг. Энциклопедия в 4 томах. — М.: Терра, 2008. — Т. 3. — С. 316. — 560 с. — (Большая энциклопедия). — 100 000 экз. — ISBN 978-5-273-00560-0.
| ||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Децимация (наказание)
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
