Электрический стул

Электри́ческий стул (англ. electric chair) — приспособление, с помощью которого в некоторых штатах США приводятся в исполнение смертные приговоры. Для умерщвления приговорённого используется переменный электрический ток, пропускаемый через его тело. Стул изобрел Альберт Саутвик.

Применение

Электрический стул был впервые использован в США 6 августа 1890 года в Обернской тюрьме штата Нью-Йорк. Уильям Кеммлер, убийца, стал первым человеком, казнённым таким образом. Через одиннадцать лет в этой же тюрьме на электрическом стуле был казнён Леон Чолгош — убийца президента Мак-Кинли. На протяжении XX века его применяли в 26 штатах, однако в последние десятилетия он активно вытеснялся другими формами казни (например, смертельной инъекцией) и сейчас используется достаточно редко. С 1952 года по 1976 год применялся также на Филиппинах.

В настоящее время может быть применен в семи штатах — в Алабаме, Флориде, Южной Каролине, Кентукки, Теннесси и Виргинии по выбору осуждённого наряду со смертельной инъекцией, причём в Кентукки и Теннесси право выбрать использование электрического стула имеют лишь совершившие преступление ранее определённой даты (в Кентукки — 1 апреля 1998 года, в Теннесси — 1 января 1999 года). В Теннесси и Виргинии электрический стул также может быть применён в том случае, если не будут найдены компоненты для смертельной инъекции. В Небраске электрический стул использовался как единственный способ казни, однако 8 февраля 2008 года Верховный суд Небраски постановил, что он является «жестоким и необычным наказанием», запрещённым конституцией. В Арканзасе и Оклахоме может применяться лишь в строго оговоренных случаях, например, если все прочие методы казни будут признаны неконституционными на момент исполнения смертного приговора.

В течение 2001, 2005, 2011, 2012, 2014 и 2015 годов этот способ казни не был использован ни разу, во всех остальных годах XXI века — по одному разу. В Кентукки и Небраске электрический стул был применен в последний раз в 1997 году, в Джорджии — в 1998 году (дальнейшее использование было запрещено Верховным судом Джорджии в 2001 году), во Флориде — в 1999 году, в Алабаме — в 2002 году, в Теннесси — в 2007 году, в Южной Каролине — в 2008 году. В последние годы электрический стул применяется только в Виргинии (в период с 2009 по 2013 год на электрическом стуле было казнено трое приговоренных к смертной казни).

Последний известный случай использования электрического стула зафиксирован 16 января 2013 года, когда в штате Виргиния был казнён Роберт Глисон — заключённый, который убил двоих сокамерников для того, чтобы получить смертный приговор.

Устройство и принцип действия

Электрический стул представляет собой кресло из диэлектрического материала с подлокотниками и высокой спинкой, оборудованное ремнями для жёсткой фиксации приговорённого. Руки крепятся на подлокотниках, ноги — в специальных зажимах ножек кресла. Также к стулу прилагается специальный шлем. Электрические контакты подведены к местам крепления лодыжек и к шлему. В состав технического обеспечения входит повышающий трансформатор. Во время исполнения казни на контакты подаётся переменный ток с напряжением порядка 2700 В, система ограничения тока поддерживает ток через тело осуждённого порядка 5 А. Ток и напряжение ограничены, чтобы осуждённый не загорелся во время казни.

Система управления электропитанием стула имеет защиту от включения, которая должна быть деактивирована непосредственно перед казнью ответственным лицом с помощью специального ключа. По одной из версий, стул может иметь один или несколько управляющих выключателей, нажатием на которые включается ток. В таком случае они включаются одновременно разными палачами, причём в действительности ток включает только один из них. Такой порядок используется для того, чтобы никто, включая самих исполнителей, не мог знать, кто в действительности осуществил казнь (по аналогии с широко известным видом расстрела, когда части стрелков выдаётся оружие, заряженное холостыми патронами).

Порядок проведения казни

Осуждённого усаживают на электрический стул, руки крепят к подлокотникам, а ноги — к креплениям ножных контактов. Перед тем, как класть шлем, на голову смертнику надевают капюшон, либо заклеивают глаза. Шлем надевается на голову осуждённого, на которой перед казнью выбривают волосы на макушке. В шлем вкладывается губка, пропитанная солевым раствором, чтобы обеспечить минимальное электрическое сопротивление контакта в шлеме с головой и, таким образом, ускорить смерть и облегчить физические страдания осуждённого. Туловище фиксируется дополнительными ремнями.

После отключения системы защиты палач включает ток. Напряжение включается дважды, на одну минуту, с перерывом в 10 секунд (в разных конструкциях количество включений и интервалы времени могут различаться). После отключения питания врач должен удостовериться в том, что осуждённый мёртв. В некоторых штатах США и государствах, в случае ненаступления смерти операция может продолжаться. Уильям Вэндивер был убит только после пятого разряда тока.

История

Создание электрического стула связывается с именем Томаса Эдисона. В 1880-х годах в США Эдисон, организовавший первую систему электроснабжения на постоянном токе, активно конкурировал с новыми системами электроснабжения на базе переменного тока, что получило название войны токов. Эдисон убеждал потребителей в недостатках системы конкурентов, пропагандировал опасность таких систем, производя, в том числе, публичные опыты по умерщвлению животных переменным током.

Эти события совпали с начавшимся в стране обсуждением вопроса о выборе более гуманного способа смертной казни (до 80-х годов XIX века в США применялось, главным образом, повешение. То и дело в прессу просачивались ужасающие сцены слишком долгой и мучительной казни: даже самый опытный палач иногда не мог предусмотреть нюансы, и смерть наступала не от перелома позвонков, как это полагалось, а от удушения, что более болезненно.

Всё более широкое использование электричества, естественно, сопровождалось периодическими несчастными случаями, в результате которых погибали люди. В 1881 году в Буффало (штат Нью-Йорк), зубной врач Альберт Саутвик случайно стал свидетелем гибели пожилого пьяницы, прикоснувшегося к контактам электрического генератора. Поражённый тем, как быстро и внешне безболезненно наступила смерть, Саутвик обратился к другу, сенатору Дэвиду Макмиллану, с предложением заменить верёвку на провода. Тот попросил законодательное собрание штата Нью-Йорк рассмотреть перспективы использования электричества при смертной казни, чтобы отказаться от повешения. В 1886 году была создана комиссия для исследования вопроса «о наиболее гуманном и заслуживающем одобрения способе приведения в исполнение смертных приговоров». На этом этапе в историю электрического стула включился знаменитый Томас Эдисон, да так цепко, что этот стул, по аналогии с гильотиной, можно бы назвать «эдисонина» (хотя тюремное население Америки зовет его «жёлтая мама» или «старая коптильня»). Изобретатель устроил в Уэст-Орандже (штат Нью-Джерси) показательный опыт: несколько кошек и собак заманили на металлическую пластину под напряжением 1000 В переменного тока. В 1888 году в штате Нью-Йорк законодательным собранием был принят закон, установивший казнь с помощью электричества как принятый в штате способ приведения в исполнение смертных приговоров.

Во второй половине 1888 года изобретатель Гарольд Браун и сотрудник Колумбийского университета Фред Питерсон провели в лабораториях Эдисона исследования по использованию электричества для смертной казни. В течение нескольких месяцев было убито током более двух десятков собак, по результатам экспериментов 12 декабря 1888 года группа представила Судебно-медицинскому обществу штата Нью-Йорк доклад, в котором рекомендовала электрический стул в качестве орудия казни (рассматривались и другие варианты, в том числе бак с водой и стол с резиновым покрытием). 1 января 1889 года в штате Нью-Йорк вступил в силу «Закон об электрической казни».

Противником электрического стула стал Джордж Вестингауз, ранее разработавший систему снабжения потребителей электричеством на переменном токе, главный конкурент Эдисона. После введения в действие закона о казни на электрическом стуле Вестингауз отказался поставлять генераторы переменного тока тюрьмам, вследствие чего Эдисону и Брауну пришлось покупать генераторы окольными путями.

Первыми осуждёнными к казни на электрическом стуле стали Уильям Кеммлер и Джозеф Шапло (первый — за убийство любовницы, второй — за убийство соседа). Шапло был помилован и получил пожизненное заключение. Вестингауз пытался спасти и Кеммлера, для чего нанял адвокатов, требовавших обжалования приговора на основании того, что казнь на электрическом стуле попадает под определение «жестокого и необычного наказания», запрещённого восьмой поправкой к конституции США, однако апелляции были отклонены.

В 1890 году Эдвин Дэвис, работавший электриком в тюрьме города Оберн, разработал первую действующую модель электрического стула. 6 августа 1890 года Уильям Кеммлер был первым в мире казнён на электрическом стуле в Обернской тюрьме. Хотя один из репортёров и заявил: «Ему совсем не было больно!», в действительности казнь прошла не вполне гладко: после первого включения тока Кеммлер был ещё жив, ток пришлось включать вторично. Джордж Вестингауз прокомментировал казнь словами: «Топором бы у них получилось лучше» (Кеммлер убил любовницу топором).

В 1896 году электрический стул был введён в Огайо, в 1898 — в Массачусетсе, в 1906 — в Нью-Джерси, в 1908 — в Виргинии, в 1910 — в Северной Каролине. За следующий десяток лет он был узаконен ещё более чем в десяти штатах и стал самым популярным в Америке орудием казни. Всего за более чем сто лет применения на электрическом стуле было казнено более 4300 человек.

Задуманный как средство дискредитации систем электроснабжения на переменном токе, электрический стул как раз этой функции выполнить не смог. Несмотря на его появление, применение переменного тока расширялось. Позднее Эдисон был вынужден признать, что недооценил преимущества переменного тока. В 1912 году Вестингауз был удостоен Эдисоновской медали за достижения в развитии этой технологии.

После того, как в 1976 году в США был отменён введённый в 1967 году мораторий на смертную казнь, большинство штатов, ранее практиковавших казнь на электрическом стуле, перешли к использованию смертельных инъекций. Основной мотивировкой этого решения было то, что электрический стул слишком дорог в эксплуатации. Кроме того, многие считают казнь на электрическом стуле жестоким и необычным наказанием. К настоящему времени электрический стул может использоваться в 8 штатах. В некоторых штатах приговорённый имеет право сам выбрать метод казни (помимо инъекции и электрического стула практикуется расстрел, повешение и газовая камера).

За пределами США

«Pабовладелец» Александр Комин из Вятских Полян использовал самодельный электрический стул для убийства одного из своих узников.

Получившие известность люди, казнённые на электрическом стуле

• Уильям Кеммлер (1890, Нью-Йорк) — первый мужчина в мире, казнённый на электрическом стуле.
• Марта Плэйс (1899, Нью-Йорк) — первая женщина, казнённая на электрическом стуле.
• Леон Чолгош (1901, Нью-Йорк) — убийца президента Мак-Кинли.
• Честер Джиллетт (1908, Нью-Йорк) — убийца, ставший прототипом вымышленного персонажа романа Теодора Драйзера «Американская трагедия».
• Чарлз Беккер (1915, Нью-Йорк) — нью-йоркский полицейский, первый полицейский в США, приговорённый к смертной казни за убийство.
• Сакко и Ванцетти (1927, штат Массачусетс) — казнены по сфабрикованному обвинению, стали хрестоматийным примером преследования по политическим мотивам.
• Джузеппе Дзангара (1933, Флорида) — покушался на жизнь избранного президента Франклина Рузвельта и убил мэра Чикаго.
• Альберт Фиш (1936, Нью-Йорк) — серийный убийца, известный как «Лунный Маньяк», «Серый Призрак», «Бруклинский Вампир», «Буги-мен», «Вервольф Вистерии».
• Бруно Рихард Гауптманн (1936, Нью-Джерси) — немецкий преступник, признанный виновным в похищении и убийстве Чарльза Линдберга-младшего.
• Анна Мария Хан (1938, штат Огайо) — американская серийная убийца.
• Герман и Пол Петрильо (1941, штат Пенсильвания) — главари банды наёмных убийц Philadelphia poison ring.
• Герберт Гаупт, Эдвард Джон Керлинг, Рихард Квирин, Генрих Харм Хайнк, Германн Отто Нойбауэр, Вернер Тиль (1942, Вашингтон) — немецкие агенты во время Второй мировой войны, участники операции «Пасториус».
• Луис Лепке (1944, Нью-Йорк) — известный американский гангстер 1930-х годов, единственный в США главарь мафии, приговорённый к смертной казни.
• Лина Бэйкер (1945) — афроамериканка, казнённая за убийство своего работодателя.
• Вилли Фрэнсис (1947, штат Луизиана) — чернокожий несовершеннолетний преступник, приговоренный к смертной казни и дважды подвергшийся казни на электрическом стуле (см. процесс Фрэнсис против Ресвебера).
• Юлиус и Этель Розенберги (1953, Нью-Йорк) — американские коммунисты, обвинённые в шпионаже в пользу Советского Союза.
• Ронда Белл Мартин (1957, штат Алабама) — американская серийная убийца.
• Чарлз Старквезер (англ. Charles Starkweather) (1959, штат Небраска) — американский серийный убийца, известный как «запойный убийца».
• Джеймс Френч (1966, штат Оклахома) — последний заключённый, казнённый до принятия моратория на смертную казнь на территории США в 1972 году.
• Джон Спенкелинк (1979, штат Флорида) — первый заключённый, казнённый на электрическом стуле после отмены моратория на смертную казнь (был осужден ещё до введения моратория).
• Ларри да Силва (Larry da Silva) (1979) — его казнь была показана в документальном фильме Лики смерти.
• Джон Луис Эванс (1983, штат Алабама) — преступник, подвергшийся казни, известной своей мучительностью.
• Тед Банди (1989, штат Флорида — американский серийный убийца.
• Дональд Гаскинс (1991, штат Южная Каролина) — американский серийный убийца.
• Джон Джуберт (1996, штат Небраска) — американский серийный убийца.
• Педро Медина (1997, штат Флорида) — кубинский иммигрант, подвергшийся казни на неисправном электрическом стуле.
• Джеральд Стано (1998, штат Флорида) — американский серийный убийца (41 жертва).
• Джудиас Буэноано (1998, штат Флорида) — американская серийная убийца.
• Аллен Ли Дэйвис (1999, штат Флорида) — последний заключённый, казнённый во Флориде на электрическом стуле с 2000 года.
• Эрл Конрад Брамлетт (2003, штат Виргиния) — осуждённый за убийство супругов Ходжесов и двух их малолетних детей. Его дело вошло в американский документальный сериал «Медицинский детектив» (англ. Forensic Files).

См. также:

• Газовая камера
• Смертельная инъекция
• Скотобойня

Отрывок, характеризующий Электрический стул

– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.