Джустиниани, Джаннандреа

Джаннандреа Джустиниани итал. Giannandrea Giustiniani Longo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Дож Генуи
4 января 1539 — 4 января 1541
Предшественник:	Джованни Баттиста Дориа
Преемник:	Леонардо Катанео делла Вольта
Рождение:	1494(1494) Генуя
Смерть:	1554(1554) Генуя
Место погребения:	церковь Санта-Мария-ди-Кастелло
Род:	Джустиниани
Отец:	Бальдассаре Лонго
Мать:	Дженеврина Спинола
Супруга:	Магдалина Банка
Дети:	две дочери

Джаннандреа Джустиниани Лонго (итал. Giannandrea Giustiniani Longo; Генуя, 1494 — Генуя, 1554) — дож Генуэзской республики.

Биография

Сын Бальдассаре Лонго и Дженеврины Спинола, родился в Генуе примерно в 1494 году.

С юности он отметился военными заслугами на службе Генуэзской республики. В команде корабля под названием Justine Джаннандреа воевал против турок, венецианцев и португальцев. Наряду со Стефано Спинолой в 1528 году он командовал войском, которое атаковало Савону после того, как город попытался заключить союз с Францией. После восстановления независимости от Франции в 1528 году он заключил родственный альянс с семьей Джустиниани.

Среди официальных должностей, которые Джаннандера занимал в Генуе, были военный министр, сенатор и прокурор.

Джустиниани был избран дожем 4 января 1539 года, сменив Джованнии Баттисту Дориа и став 52-м дожем в истории республики. Во время своего правления он активно занимался смягчением последствий голода, который поразил город, образовав Магистрат милосердия и предоставив льготы ломбардам. Он был ответственным за строительство ворот Porta d'Archi и отстройкой улицы с тем же названием. Мандат закончился 4 января 1541 года.

Джустиниани был женат на Магдалине Банка, которая родила ему двух дочерей. Он умер около 1554 года в Генуе и был похоронен в церкви Санта-Мария-ди-Кастелло. Его могила была разрушена во время французской бомбардировки города в 1684 году.

Библиография

• Sergio Buonadonna, Mario Mercenaro, Rosso doge. I dogi della Repubblica di Genova dal 1339 al 1797, Genova, De Ferrari Editori, 2007.

Отрывок, характеризующий Джустиниани, Джаннандреа

– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.