Вакка, Давидо
| Давидо Вакка итал. Davide Vacca | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 14 ноября 1587 — 14 ноября 1589 | |||
| Предшественник: | Амброзио ди Негро | ||
| Преемник: | Баттиста Негроне | ||
| Рождение: | 1518 Генуя | ||
| Смерть: | 1607 Генуя | ||
| Место погребения: | церковь Санта-Мария-делла-Паче | ||
| Профессия: | нотариус | ||
Давидо Вакка (или Давиде Ваккари, итал. Davide Vacca; Генуя, 1518 — Генуя, 1607) — дож Генуэзской республики.
Биография
Семья Вакка - или, в других источниках, Ваккари - происходила из Кьявари, а Давидо обычно признается уроженцем города Роверето, расположенного между нынешними муниципалитетами Кьявари и Дзоальи. Однако сам Давидо родился уже в Генуе в 1518 году, после того как его семья поселилась в районе Виа-дель-Кампо.
По данным хроник, Вакка с юности занялся изучением гражданского и канонического права, став впоследствии членом правовой коллегии Venerandum Dominorum Jurisperitorum. У него были прекрасные отношения с семьей Дориа и особенно с известным адмиралом Андреа Дориа, что облегчило вход в его семье в число знатных семей в результате государственной реформы 1528 года.
С началом гражданской войны в Генуе между 1575 и 1576 годами Давидо Вакка был одним из видных представителей "старого" дворянства (в противовес "новой" знати) и присутствовал от имени своей фракции на подписании мирных соглашений 10 марта 1576 года. Во время чумы 1579-1580 годов он возглавлял департамент здравоохранения, а 14 ноября 1587 года он был избран Великим Советом на пост дожа, 76-го в республиканской истории.
Среди важных событий правления Вакки были постоянные разногласия и споры с соседним герцогством Савойским по территориальным вопросам. Дож закончил свое правление 14 ноября 1589 года и затем, предположительно, занимал пост пожизненного прокурора и другие представительные должности.
Вакка умер в Генуе в 1607 году и был похоронен внутри уже не существующей церкви Санта-Мария-делла-Паче в районе Сан-Винченцо.
Библиография
- Sergio Buonadonna, Mario Mercenaro, Rosso doge. I dogi della Repubblica di Genova dal 1339 al 1797, Genova, De Ferrari Editori, 2007.
Напишите отзыв о статье "Вакка, Давидо"
Отрывок, характеризующий Вакка, Давидо
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
