Зиганшин, Усман Шагиевич

Зиганшин Усман Шагиевич Җиһаншин Госман Шаги улы<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр Сельского Хозяйства Татарской АССР
1971 года — 1983 года
Рождение:	26 сентября 1926(1926-09-26) село Большая Атня, Арский район, Татарская АССР, РСФСР, СССР
Смерть:	12 ноября 1992(1992-11-12) (66 лет) г. Казань, Российская Федерация
Образование:	Казанский сельскохозяйственный институт

Зиганшин Усман Шагиевич (26 сентября 1926 года, село Большая Атня, Арский район Татарская АССР, СССР – 12 ноября 1992 года, г. Казань, Татарстан, Российская Федерация) – советский государственный и политический деятель, министр сельского хозяйства Татарской АССР (с 1971 год по 1983 год). Член КПСС с декабря 1951 г. Участник Великой Отечественной войны. Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени и медалью «За отвагу». Заслуженный работник сельского хозяйства РСФСР.

Биография

Ранние годы

Зиганшин Усман Шагиевич родился 26 сентября 1926 года в селе Большая Атня Арского района Татарской АССР.

Зиганшин У.Ш. начал трудовую деятельность в 1941 г. бухгалтером колхоза им. Кирова Атнинского района Татарской АССР. В 1942 году был назначен бригадиром полеводческой бригады колхоза, где работал до ноября 1943 года, до призыва в Советскую Армию.

Служба в рядах Советской Армии

С 1943 по 1950 гг. служил в рядах Советской Армии, участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками по освобождению Белоруссии, Литвы, в боях за Восточную Пруссию в составе войск 3-го Белорусского фронта. За успешное выполнение заданий командования во время боёв награжден медалью «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне в 1941-1945 годов», орденом Отечественной войны II степени.

В представлении к медали «За отвагу» командир мото-саперного батальона, в котором служил У.Ш. Зиганшин, написал: "В боях по освобождению оккупированной территории Белоруссии красноармеец Зиганшин У.Ш. в районе города Орши, проделывая проход для танкового корпуса в минных полях противника, несмотря на сильный огонь противника, снимает и обезвреживает 87 мин. 27 июня 1944 года красноармеец Зиганшин У.Ш. участвует в постройке моста через реку в районе местечка Старостье, по месту постройки моста противник вел непрерывный артиллерийский и оружейный огонь. Кр-ц Зиганшин, проявляя мужество и смелость, в течение 8 часов, находясь под огнем противника, быстро выполняет все задания."

Сельскохозяйственная работа

После увольнения в запас из рядов Советской Армии в 1950 г. поступил учиться в школу по подготовке председателей колхозов и в 1953 г. окончил ее с отличием со специальностью младшего агронома.

В 1953 г. по рекомендации Атинского райкома КПСС был избран председателем колхоза «Коммунизм таны», где работал до 1957 г. В период работы председателем колхоза много сил и умения приложил по укреплению колхоза, объединенного из нескольких колхозов, по выполнению решений партии и правительства по подъему сельского хозяйства.

В 1957 г. назначен директором Атнинской машино-тракторной станции (МТС) Татарской АССР, а в 1958 г. при реорганизации МТС был назначен начальником райсельхозинспекции сначала Атнинского, а затем Тукаевского района (ввиду объединения районов), на сессии райсовета избран заместителем председателя райисполкома.

В период работы председателем колхоза, директором МТС и начальником райсельхозинспекции У.Ш. Зиганшин повышал свои знания и квалификацию, заочно окончил Казанский сельхозинститут имени М. Горького по специальности ученый-агроном. Полученные знания использовал во внедрении в сельскохозяйственное производство достижений науки и передового опыта, в укреплении организации колхозного производства.

Партийная работа

В 1960 г. переходит на партийную работу – избирается вторым секретарем Тукаевского райкома КПСС Татарской АССР, где работает до декабря 1962 г.

В декабре 1962 г. в связи с образованием крупных совхозо-колхозных производственных управлений назначается начальником Куйбышевского совхозо-колхозного производственного управления Татарской АССР, где работает до января 1965 г.

В январе 1965 г. избирается первым секретарем Арского райкома КПСС, а в 1967 г. Татарским обкомом КПСС направляется для укрепления кадров в Сармановский район и избирается первым секретарем райкома партии. В этот период за успешное выполнение заданий пятилетки награждается двумя орденами Трудового Красного Знамени.

В 1971 г. У.Ш. Зиганшин назначается Министром сельского хозяйства Татарской АССР, где работает до 1983 г. В течение 12 лет, будучи Министром, много сил и старания вложил в развитие сельского хозяйства республики, в организационное управление колхозов, совхозов, в повышение знаний и квалификации специалистов сельского хозяйства. За заслуги в развитии сельского хозяйства Указом Президиума Верховного совета РСФСР от 7 ноября 1983 г. ему присвоено Почётное звание «Заслуженный работник сельского хозяйства РСФСР». В 1976 г. награжден Почетной грамотой Президиума Верховного совета РСФСР Татарской АССР, в 1986 г. – Почетной грамотой Татарского обкома КПСС и Совета Министров Татарской АССР.

В 1983 г. по его просьбе в связи с ухудшением здоровья (перенёс операцию на печени) освобожден от обязанностей Министра и назначен Главным государственным инспектором по закупкам и качеству сельскохозяйственных продуктов по Татарской АССР.

В 1986 г. в связи с образованием Госагропрома назначается начальником государственной инспекции по заготовкам и качеству продуктов Госагропрома ТАССР, является членом коллегии Госагропрома ТАССР.

С декабря 1951 года У.Ш. Зиганшин член КПСС, имеет партийный стаж 36 лет. Активно участвует в партийной, государственной и общественной жизни республики. С 1963 по 1984 гг. избирался членом Татарского обкома КПСС. С 1966 по 1985 гг. избирался депутатом Верховного Совета Татарской АССР VII, VIII, IX и X созывов. С 1969 по 1971 гг. избирался заместителем Председателя Президиума Верховного Совета Татарской АССР.

С 1971 по 1983 гг. избирался членом Всероссийского Совета колхозов и его Президиума, активно участвовал в работе указанных органов, вносил конкретные предложения по дальнейшему развитию колхозного производства.

В 1984-1986 гг. на Татарской областной партийной конференции избран Председателем ревизионной комиссии областной партийной организации.

В 1987 году ушёл на заслуженный отдых.

Усман Шагиевич Зиганшин скоропостижно скончался 12 ноября 1992 г.

Награды, премии, почётные звания

• Орден Трудового Красного Знамени (30 мая 1966 года)

• Орден Трудового Красного Знамени (8 июня 1971 года)

• Орден Отечественной Войны II степени (11 марта 1985 года)

• Медаль «За Отвагу» (8 июля 1944 года)

• Медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945» (9 мая 1945 года)

• Медаль «За взятие Кенигсберга» (9 июня 1945 года)

• Медаль «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (7 апреля 1970 года)

• Медаль «Ветеран труда» (2 августа 1985 года)

• Медаль «XXX лет Советской армии и флота» (22 февраля 1948 года)

• Медаль «50 лет Вооруженных сил СССР» (16 декабря 1967 года)

• Медаль «60 лет Вооруженных сил СССР» (28 января 1978 года)

• Медаль « Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (7 июля 1965 года)

• Медаль « Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (25 апреля 1975 года)

• Медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (12 апреля 1985 года)

• Почётное звание «Заслуженный работник сельского хозяйства РСФСР» (7 сентября 1983 года)

Семья

Супруга – Зиганшина Закия Закировна, дочь – Ляйля, сыновья –Азат и Айрат. Имеет шесть внуков.

Ссылки

• Татарская энциклопедия. — Казань: Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 2005—656 с., илл.
• Татарский энциклопедический словарь. — Казань: Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 1998—703 с., илл.
• [tatfrontu.ru/person/ziganshin-usman-shagievich Виртуальный музей Великой Отечественной войны Республики Татарстан]
• [www.millattashlar.ru/index.php/Зиганшин_Усман_Шагиевич Открытая татарская энциклопедия «Милләттәшләр» («Соплеменники»)]
• [www.archive.gov.tatarstan.ru/_go/anonymous/main/?path=/pages/ru/3ipd/guidebook/ipd_additions/ipd_11.2. Первые секретари городских, районных партийных комитетов и партийных комитетов промышленно-производственных и производственных колхозно-совхозных управлений]

Отрывок, характеризующий Зиганшин, Усман Шагиевич

К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.