Храм Гроба Господня

Достопримечательность
Храм Воскресения Христова (храм Гроба Господня) Ναός της Αναστάσεως
Страна	Израиль
Город	Иерусалим
Конфессия	Христианство
Основатель	Елена Равноапостольная
Дата основания	325/326 год
Основные даты: 17 сентября 335 — Освящение храма
Реликвии и святыни	Гроб Господень
Статус	действующий храм, используется шестью христианскими церквями: греко-православной, католической, армянской, коптской, сирийской и эфиопской

См. также: Значение Иерусалима в религии

Иерусалимский храм Воскресения Христова, более известный как храм Гроба Господня (араб. كنيسة القيامة‎, арм. Սուրբ Հարություն տաճար, греч. Ναός της Αναστάσεως, лат. Sanctum Sepulchrum). Считается, что он стоит на том месте, где, согласно Священному Писанию, был распят, погребён, а затем воскрес Иисус Христос. В храме ежегодно совершается церемония схождения Благодатного огня. Основные права владения и пользования святынями Храма принадлежат Иерусалимскому патриархату, комплекс административных зданий которого непосредственно примыкает к юго-западной стороне Храма.

История

Постройка императора Константина

Ещё первые христиане почитали место распятия и погребения Иисуса Христа, находившееся тогда за городской чертой, вне стен ветхозаветного Иерусалима. Вероятно, память об этом месте не была потеряна после разрушения города Титом в 70 году. По сообщению Евсевия, при строительстве на месте разрушенного Иерусалима при императоре Адриане (135 год) нового римского города Элия Капитолина, на месте пещеры Гроба был построен языческий храм Венеры. Первая церковь Гроба Господня была заложена св. царицей Еленой, строилась под руководством Макария Иерусалимского одновременно с частично сохранившейся Вифлеемской базиликой. Помимо Гроба Господня, в состав храмового комплекса вошли предполагаемое место Голгофы и место обретения Животворящего креста. В результате был построен монументальный комплекс зданий, общий вид которого вырисовывается при сопоставлении археологических исследований современного здания с описаниями, сделанными раннехристианскими авторами, и изображением на мозаичной карте из Мадабы (середина V века).

Храмовый комплекс состоял из нескольких частей, вытянутых с запада на восток: круглого храма-мавзолея, названного Анастасис (в переводе с греческого значит «Воскресение»), в центре которого был расположен Гроб Господень, под шестигранным шатровым навесом, далее располагалась базилика — Великая церковь, обращенная алтарем в сторону Анастасиса. Внутри базилики была оборудована крипта, отмечающая место обретения Креста. Между Анастасисом и базиликой, а также и у восточного входа в базилику были устроены перистильные дворы. Главный вход располагался с востока, с одной из основных улиц, и с юга, с городского форума. Сооружение было богато украшено разными породами мрамора, мозаикой и драгоценным литьем.

Храм Воскресения был торжественно освящён в присутствии императора Константина 13 сентября 335 года, в память о чём в православной церкви был установлен праздник Обновления Храма.

Персидское и арабское завоевания

Храмовый комплекс существовал без изменений до захвата в 614 году Иерусалима персидским царем Хосровом II. Сооружения храма были сильно повреждены, но под руководством инока Модеста (позднее патриарха иерусалимского), на средства императора Ираклия, и жены Хосрова, христианки Марии, было восстановлено все разрушенное (616—626 годы). В 637 году Иерусалим был осажден халифом Омаром. Патриарх Софроний сдал город после заверения мусульман о заключении мирного договора, и храм Гроба и основные христианские святыни Иерусалима не были повреждены.

В 1009 году халиф Аль-Хаким би-Амруллах, подогреваемый слухами и наветами против христиан, в нарушение неоднократно подтверждавшегося договора, заключенного ещё патриархом Софронием и халифом Омаром, санкционировал массовые убийства христианского населения Иерусалима и разрушение христианских храмов в городе и окрестностях. В результате этого разрушения была безвозвратно утрачена базилика. Император Константин VIII выторговал у сына Эль-Хакима право на восстановление храма (в обмен на такие уступки, как открытие мечети в Константинополе). Строительные работы продолжались ещё в царствование Константина Мономаха, но по своему масштабу и великолепию этой постройке было далеко до своей античной предшественницы. Было сооружено несколько отдельно стоящих сооружений, напоминающих часовни. Роль главной церкви была отведена ротонде Воскресения, сохранившейся лучше других, в восточном проёме которой была устроена небольшая апсида (так называемая «Мономахос», 1020-37 годы).

Два христианских источника утверждают, что в это время был разрушен Храм Гроба Господня в Иерусалиме, однако иерусалимские документы показывают, что произошла простая передача управления храмом от традиционных христианских конфессий к несторианам и яковитам, осуществленная эмиром Рамаллы по приказу Аль-Хакима. Слухи о разрушении Храма Гроба Господня достигли Европы и послужили одним из поводов для агитации в Европе к началу Крестовых походов.

Период крестовых походов

В середине XII века крестоносцы с размахом отстроили храм в величественном романском стиле (по его подобию позднее был построен собор Новоиерусалимского монастыря под Москвой). Строительство, описанное хронистом Вильгельмом Тирским, было завершено при королеве Мелисенде возведением звонницы. После взятия Иерусалима мусульманами Саладин разрешил христианским паломникам свободно посещать Иерусалим и Храм Гроба Господня, а в XIII веке Иерусалимом и самим Храмом некоторое время владел отлучённый от церкви император Фридрих II.

Построенный в 1130-47 храм Воскресения вновь объединил под одной кровлей все святые места, связанные со смертью и Воскресением Иисуса Христа. Крестоносцы не стали существенно менять структуру западной части здания, круглого Анастасиса, сохранившего планировку и украшения, восходящие ещё ко временам императора Константина Великого. Эти части можно видеть и до сих пор — это кольцевые опоры ротонды, решенные как колонны коринфского ордера на массивных каменных тумбах, которые местная традиция и сейчас называет «столпами Елены».

Основной заботой крестоносцев было возведение новой Великой церкви (Кафоликона), примкнувшей с востока к ротонде. Сооружение имело план в виде Т-образного креста с многочисленными приделами. Интересное решение было осуществлено в восточной части здания, где за главным алтарем был устроен обход со своеобразным «венцом» капелл. Такое решение (т. н. Деамбулаторий) послужило отправной точкой для развития композиций такого типа в средневековом зодчестве Западной Европы. В стилистических приемах оформления интерьеров и наружного убранства заметны и элементы ранней готики. Заключительным аккордом всего ансамбля стало возведение пятиярусной колокольни с стрельчатым завершением, предпринятое на самом закате существования христианских государств Палестины (1160-80 гг.).

Землетрясение 1545 года привело к понижению колокольни до современного уровня. В 1555 году расширением храма занимались монахи-францисканцы; им же принадлежит внутреннее убранство кувуклии.

Новое и новейшее время

Известен пожар 1808 года, когда сгорел деревянный шатер над Анастасисом и была повреждена кувуклия. Однако в период 1808-10 годов ротонда была восстановлена с участием архитекторов из разных стран. При восстановлении кувуклии были использованы габариты кувуклии-подобия из Воскресенского Новоиерусалимского монастыря под Москвой (оформление архитектора Бартоломео Растрелли). В 1860-х годах был сооружён полусферический купол над ротондой из металлоконструкций, своей формой напоминающий первоначальное завершение Анастасиса времен Константина Великого. В таком виде здание существует и сейчас.

В середине XX века планировалась существенная перестройка храма (архитектор Антонио Барлуцци), осуществлению которой помешала Вторая мировая война. В 1959 году началась основательная реставрация здания; в 1995-97 годах реставрационные работы коснулись и купола. В 2013 году на колокольне был установлен последний недостающий колокол, изготовленный в России.

Структура и современный статус

Современный храм Гроба Господня — архитектурный комплекс, включающий Голгофу с местом Распятия, ротонду (сооружение с куполом, под которым непосредственно расположена Кувуклия), Кафоликон (соборный храм Иерусалимской Церкви), подземный храм Обретения Животворящего Креста, храм святой равноапостольной Елены и несколько приделов. На территории Храма Гроба Господня расположено несколько монастырей, ряд вспомогательных помещений, галерей и т. п.

Храм разделен между шестью конфессиями христианской церкви: греко-православной, католической, армянской, коптской, сирийской и эфиопской, каждой из которых выделены свои приделы и часы для молитв. Так, церковь францисканцев и Алтарь гвоздей принадлежат католическому ордену св. Франциска, храм равноапостольной Елены и придел «Три Марии» — Армянской апостольской церкви, могила св. Иосифа Аримафейского, алтарь на западной части Кувуклии — Коптской церкви. Голгофа, Кафоликон принадлежат Иерусалимской Православной Церкви. Кувуклия находится в совместном пользовании различных конфессий — литургию на Гробе Господнем друг за другом служат православные (в 1 час ночи), армяне (в 4 часа утра), затем католики (с 6 часов утра до 9).

Нередко такое деление служит причиной конфликтов между представителями различных конфессий. Чтобы не было никаких недоразумений между различными конфессиями, ключи от храма с 1192 г. хранятся в арабско-мусульманской семье Joudeh, причем право отпирать и запирать дверь принадлежит другой мусульманской семье Нусейбе. Эти права на протяжении веков передаются в обеих семьях от отца к сыну.

Галерея

• Jerusalem's Old City (4159361339).jpg

  Лестница на Голгофу

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 16.jpg

  Камень Миропомазания (вид сверху)

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 11.jpg

  Мозаичное панно, изображающее миропомазание Христа (вид сверху)

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 08.jpg

  Богослужение на Голгофе

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 19.jpg

  Спуск с Голгофы

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 21.jpg

  Вид на Голгофу и Камень Миропомазания

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 09.jpg

  Купол ротонды над кувуклией

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 10.jpg

  Капители колонн ротонды

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 18.jpg

  Кафоликон

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 22.jpg

  Купол над кафоликоном

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 03.jpg

  Капелла Трех Марий

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 15.jpg

  Деталь подсвечника

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 05.jpg

  Граффити Крестоносцев

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 25.jpg

  Капелла св. Елены

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 01.jpg

  Капелла Обретения Креста

• Inside the Church of the Holy Sepulchre - 12.jpg

  Алтарь явления Христа Марии Магдалине

Литература

• Беляев Л. А., Лисовой Н. Н. [www.pravenc.ru/text/168155.html Гроба Господня (Воскресения Христова) Храм в Иерусалиме] // Православная энциклопедия. Том XIII. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2006. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-022-6

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Храм Гроба Господня

Отрывок, характеризующий Храм Гроба Господня

– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.