Итальянцы в США
Поделись знанием:
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
(перенаправлено с «Италоамериканцы»)
| Самоназвание |
Italoamericani |
|---|---|
|
Всего: 17,222,412[1] | |
| Язык | |
| Религия |
|
| Расовый тип | |
| Входит в | |
| Родственные народы | |
| Происхождение | |
Италоамериканцы (итал. Italoamericani, англ. Italian American) — граждане или постоянные жители Соединённых Штатов Америки, родившиеся в Италии, являющиеся этническими итальянцами или имеющие полное или частичное итальянское происхождение.
История
Итальянские мореплаватели и землепроходцы сыграли ключевую роль в открытии, освоении и заселении американского континента. Например, Христофор Колумб мореплаватель который первым достиг Америки был итальянцем. Другой известный итальянский исследователь, который исследовал восточное побережье Южной Америки между 1499 и 1502 годами — Америго Веспуччи (в честь которого была названа Америка). Первым италоамериканцем был Пьетро Чезаре Альберти[3] , венецианский моряк, который в 1635 году, поселился в районе современного Нью-Йорка.
Несмотря на первоначально британскую колонизацию региона и абсолютное преобладание английских иммигрантов на начальном этапе истории США, поток иммигрантов в XIX веке постепенно диверсифицируется. После значительной немецкой и ирландской волны итальянская иммиграция становится преобладающей в 1880—1950 годах. Несмотря на постепенную утрату родного языка, итальянские иммигранты были довольно многочисленными, чтобы существенно повлиять на формирование некоторых аспектов современной жизни США и в особенности еды, искусства и других.
Тем не менее, в отличие от немецкой и ирландской культур, органически вписавшихся в основную культуры США, итальянцы испытали гораздо большие сложности с адаптацией и интеграцией в США. Именно массовое прибытие итальянцев во многом ознаменовало переходную эру в истории США с постепенным размыванием так называемого белого англосаксонского ядра, известного под аббревиатурой БАСП).
Со временем американцы итальянского происхождения составили одну из самых многочисленных групп населения США. По оценкам демографов и данным национальных переписей около 15—20 миллионов американцев (6—8 % общего их числа) имеют полное или частичное итальянское происхождение (для сравнения, число итальянцев в самой Италии — около 55 миллионов человек). Основные места концентрации — Средняя Атлантика (в особенности Нью-Йорк), Новая Англия, Флорида, Калифорния. Итальянские фамилии встречаются среди современных, в том числе известных, американцев довольно широко. Для сравнения: английское происхождение имеют около 28—35 миллионов американцев.
Сложности в адаптации
В США, где долгое время был распространён институциональный национализм, сохраняющийся до сих пор на бытовом уровне, интеграция итальянцев долгое время носила крайне проблематичный характер. Лишь со второй половины XX века, после прибытия ещё более проблематичных групп (мексиканцы, кубинцы, гаитяне), итальянцы перестали выделяться из общей массы населения так, как это было раньше. Следует также отметить, что около четверти итальянских иммигрантов первого поколения рано или поздно вернулись обратно в Италию.
В настоящее время процессы ассимиляции в среде итальянцев США уже приняли необратимый характер, хотя культура и традиции италоамериканцев в их несколько архаичной форме по-прежнему сохраняются в местах компактного проживания. Лишь около 1,6 миллиона из них (10 %) в наши дни продолжают считать итальянский язык родным и разговаривать на нём дома (в основном люди старше 70 лет), но и это число постоянно сокращается, остальные уже перешли на английский, а точнее его особый языковой вариант — американский английский, в формировании которого итальянцы также приняли участие. До первой мировой войны итальянский язык ограниченно употреблялся в прессе США и некоторых вывесках в местах компактного проживания.
Напишите отзыв о статье "Итальянцы в США"
Литература
- Alba, Richard D. Italian Americans: Into the twilight of ethnicity (Prentice Hall, 1985)
- Baily, Samuel L. Immigrants in the Lands of Promise: Italians in Buenos Aires and New York City, 1870-1914 (1999) Online in ACLS History E-book Project
- Barton, Josef J. Peasants and Strangers: Italians, Rumanians, and Slovaks in an American City, 1890-1950 (1975). [Cleveland, OH]
- Bayor, Ronald H. Neighbors in Conflict: The Irish, Germans, Jews, and Italians of New York City, 1929-1941 (1978)
- Bona, Mary Jo. Claiming a Tradition: Italian American Women Writers (1999) [www.questia.com/PM.qst?a=o&d=26365447 online edition]
- Bonomo Albright, Carol and Christine Palamidessi Moore, ed. American Woman, Italian Style Fordham Press, 2011.
- Candeloro, Dominic. "Suburban Italians" in Melvin G. Holli and Peter Jones, eds. Ethnic Chicago (1984) pp 239–68
- Cannistraro, Philip, and Richard Juliani, ed. Italian-Americans: The Search for a Usable Past. Staten Island, NY: The American Italian Historical Association, 1989.
- Cinel, Dino. From Italy to San Francisco: The Immigrant Experience (1982)
- Cinotto, Simone. The Italian American Table: Food, Family, and Community in New York City. (University of Illinois Press, 2013)
- Cinotto, Simone. Soft Soil, Black Grapes: The Birth of Italian Winemaking in California, (New York University Press, 2012)
- Connell, William J. and Fred Gardaphé, eds., Anti-Italianism: Essays on a Prejudice (2010)
- D'Agostino, Peter R. Rome in America: Transnational Catholic Ideology from the Risorgimento to Fascism (2004).
- Delicato, Armando, Italians in Detroit. 2005.
- De Ville, John. "Italians in the United States." The Catholic Encyclopedia (1910) vol 8 [www.newadvent.org/cathen/08202a.htm online]
- Demarco, William M. Ethnics and Enclaves: Boston's Italian North End (1981)
- Diggins, John P. Mussolini and Fascism: The View from America (1972)
- Diner, Hasia R. Hungering for America: Italian, Irish, and Jewish Foodways in the Age of Migration (2001). 292 pp.
- Fasce, Ferdinando, "Singing at Work: Italian Immigrants and Music during the Epoch of World War I", Italian Americana, 27 (2009), 133–48.
- Fichera, Sebastian. Italy on the Pacific: San Francisco's Italian Americans. New York: Palgrave Macmillan, 2012.
- Fox, Stephen, The unknown internment: an oral history of the relocation of Italian Americans during World War II, (1990).
- Gabaccia, Donna R. From Sicily to Elizabeth Street: Housing and Social Change among Italian Immigrants, 1880-1930 (1984), New York
- Gallo, Patrick. Old Bread, New Wine: A Portrait of the Italian-Americans (1981)
- Gans, Herbert J. Urban Villagers (1982), sociological study
- Gems, Gerald R. Sport and the Shaping of Italian-American Identity. Syracuse, NY: Syracuse University Press, 2013) 312 pp.
- Giordano, Paolo A. and Anthony Julian Tamburri, eds. Italian Americans in the Third Millennium : Social Histories and Cultural Representations. New York: American Italian Historical Association, 2009.
- Glynn, Irial: [nbn-resolving.de/urn:nbn:de:0159-20110201190 Emigration Across the Atlantic: Irish, Italians and Swedes compared, 1800-1950 ], European History Online, Mainz: Institute of European History, 2011, retrieved: June 16, 2011.
- Guglielmo, Thomas A. White on Arrival: Italians, Race, Color, and Power in Chicago, 1890-1945 (2003) [www.questia.com/PM.qst?a=o&d=104280928 online edition]
- Gardaphe, Fred L. Italian Signs, American Streets: The Evolution of Italian American Narrative (1996)[www.questia.com/PM.qst?a=o&d=9287553 online edition]
- Gardaphe, Fred. L. "The Art of Reading Italian Americana", New York: Bordighera Press, 2011.
- Gardaphe, Fred L. "Leaving Little Italy: Essaying Italian American Culture", Albany, NY: SUNY Press, 2003.
- Giordano, Paolo A. and Anthony Julian Tamburri, eds. "Beyond the Margin: Essays on Italian Americana" (1998).
- Hobbie, Margaret. Italian American Material Culture: A Directory of Collections, Sites, and Festivals in the United States and Canada (1992).
- Johnson, Colleen Leahy, and Colleen L. Johnson. Growing up and growing old in Italian-American families (Rutgers University Press, 1985)
- Juliani, Richard N. The Social Organization of Immigration: The Italians in Philadelphia (1980) [www.amazon.com/dp/0405134304/ excerpt and text search]
- Juliani, Richard N. Building Little Italy: Philadelphia's Italians before Mass Migration (1998)
- Juliani, Richard N. Priest, Parish, and People: Saving the Faith in Philadelphia's Little Italy (2007)
- [www.questia.com/PM.qst?a=o&d=103874809 Lagumina, Salvatore J. et al. eds. The Italian American Experience: An Encyclopedia (2000)]
- Landry, Harral, ed. To See the Past More Clearly: The Enrichment of the Italian Heritage, 1890-1990 (1994) Austin: Nortex Press
- Leone, Castaldo. Italians in America (2001) Milanostampa, S.p.A.: Mockingbird Press
- Lombardo, Robert M. "Chicago's Little Sicily", Journal of the Illinois State Historical Society Volume: 100. Issue: 1. 2007 [www.questia.com/read/5037726944 Available Online].
- Luconi, Stefano. From Paesani to White Ethnics: The Italian Experience in Philadelphia (2001)
- Luconi, Stefano. The Italian-American Vote in Providence, R.I., 1916-1948 (2005)
- Luconi, Stefano, "Is Italian-American History an Account of the Immigrant Experience with the Politics Left Out? Some Thoughts on the Political Historiography about Italian Americans", in Italian Americans in the Third Millennium: Social Histories and Cultural Representations, ed. Paolo A. Giordano and Anthony Julian Tamburri, 55–72. (New York: American Italian Historical Association, 2009).
- Luconi, Stefano, "Contested Loyalties: World War II and Italian Americans' Ethnic Identity," Italian Americana 30 (2012), 151–67.
- Nelli, Humbert S. The Business of Crime: Italians and Syndicate Crime in the United States (1981)
- Mangione, Jerre and Ben Morreale, La Storia: Five Centuries of the Italian American Experience. New York: Harper Perennial, 1992.
- Miller, James, with Cheryl Beattie-Repetti and Joseph Tropea. Support and Struggle (1986) Staten Island: The American Italian Historical Association
- Mormino, Gary. "The Immigrant World of Ybor City: Italians and Their Latin Neighbors in Tampa, 1885–1985". Gainesville: University Press of Florida. (1987)
- Nelli, Humbert S. "Italians", in Stephan Thernstrom, ed. Harvard Encyclopedia of American Ethnic Groups (1980) pp 545–60
- Nelli, Humbert S. Italians in Chicago, 1880–1930: A Study in Ethnic Mobility (2005).
- Orsi, Robert A. The Madonna of 115th Street: Faith and Community in Italian Harlem, 1880–1950. Third Edition. 2010.
- Parati, Graziella, and Anthony Julian Tamburri, eds. The Cultures of Italian Migration: Diverse Trajectories and Discrete Perspectives. Cranberry, NJ: Fairleigh Dickinson University Press; 2011.
- Pecorini, Alberto. "The Italian as an Agricultural Laborer," Annals of the American Academy of Political and Social Science (1909) 33#2 pp. 156–166 [www.jstor.org/stable/1011573 in JSTOR]
- Rolle, Andrew. The Italian Americans (1980).
- Serra, Ilaria. The Imagined Immigrant: Images of Italian Emigration to the United States Between 1890 and 1924 (2009)
- Sciorra, Joseph. Built with Faith: Italian American Immigration and Catholic Material Culture in New York City (University of Tennessee Press, 2015)
- Stanger-Ross, Jordan. Staying Italian: Urban Change and Ethnic Life in Postwar Toronto and Philadelphia (2010).
- Sterba, Christopher M. Good Americans: Italian and Jewish Immigrants During the First World (2003)
- Tricarico, Donald The Italians of Greenwich Village (1984), New York
- Vecchio, Diane C. Merchants, Midwives, and Laboring Women: Italian Migrants in Urban America (2006).
- Vecoli, Rudolph J. "The Coming of Age of Italian Americans: 1945–1974", Ethnicity 1978 5(2): 119–147
- Vecoli, Rudolph, ed. Italian Immigrants in Rural and Small Town America (1987) Staten Island: The American Italian Historical Association
- Yans-McLaughlin, Virginia. Family and Community: Italian Immigrants in Buffalo, 1880–1930. 1982.
- N. W. Ayer & Son (1921), [hdl.handle.net/2027/uc1.$b436690?urlappend=%3Bseq=1565 "Publications in Foreign Languages: Italian"], American Newspaper Annual, Philadelphia
- Bonomo Albright, Carol and Joanna Clapps Herman, eds. Wild Dreams Fordham Press, 2008. Stories, memoirs, poems by and about Italian Americans.
- Moquin, Wayne, ed. A Documentary History of Italian Americans (1974)
- Tamburri, Anthony Julian, Paolo A. Giordano, Fred L. Gardaphé, eds. From the Margin: Writings in Italian Americana (2000, 2nd ed.)
Ссылки
- [www.valpo.edu/geomet/pics/geo200/pct_italian.pdf Доля населения итальянского происхождения по графствам] Бюро переписей, 2000 (англ.)
- [search.dmoz.org/cgi-bin/search?search=italian+american Italian American websites] at the Open Directory Project. (англ.)
- "[www.loc.gov/teachers/classroommaterials/presentationsandactivities/presentations/immigration/italian.html Immigration -> Italian]." Library of Congress. (англ.)
- "[www.digitalhistory.uh.edu/historyonline/italian_immigration.cfm Italian Immigration]." Digital History, University of Houston (англ.)
- [www.italianamericanmuseum.org/mission.htm Italian American Museum, New York] (англ.)
- [www.italyrevisited.org/ Italy Revisited (photo archives)] (англ.)
- [www.TaylorStreetArchives.com Taylor Street Archives] (англ.)
- [www.italianimmigrants.org ItalianImmigrants.org 1855 through 1900] (англ.)
- [www.italyculturemonth.org/index.htm Italian Heritage and Culture Committee of New York, Inc.] (англ.)
- [flps.newberry.org/#filters/group/italian?page=1 Italian]. Chicago Foreign Language Press Survey. Chicago Public Library Omnibus Project of the Works Progress Administration of Illinois (1942). (Selected short newspaper articles, translated into English, 1855-1938). (англ.)
Примечания
- ↑ [factfinder.census.gov/bkmk/table/1.0/en/ACS/13_1YR/DP02/0100000US.04000 Selected Social Characteristics in the United States: 2013 American Community Survey 1-Year Estimates (DP02)]. U.S. Census Bureau American Factfinder. Проверено 29 декабря 2014.
- ↑ One Nation Under God: Religion in Contemporary American Society, p. 120.
- ↑ [www.italianhistorical.org/page63.html Peter Caesar Alberti]. Проверено 2 июня 2011.
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Итальянцы в США
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
