Кадирия
| Кадирия | |
| араб. القادريه | |
| Религия: | |
|---|---|
| Течение: | |
| Основание: | |
| Основатель: | |
| Страны: |
Испания |
| Регионы |
Дальний Восток, Африка, Ближний Восток |
Кадирия (араб. القادريه) — суфийский тарикат, основанный Абдул-Кадиром аль-Джилани (1077—1166). Организационно оформилось к концу XIII века. Один из самых распространенных тарикатов. Кадыриты живут на Дальнем Востоке, Африке, Испании, Ближнем Востоке и других регионах исламского мира.
Отличительной особенностью тариката является отсутствие экстатических и теософско-спекулятивных элементов и трактовка суфизма как морально-этического учения. Центральная обитель и резиденцией наследственного главы братства — мемориальный комплекс при могиле аль-Джилани (Багдад). В тарикате запрещён строгий аскетизм. Эмблема — зелёная роза с тремя рядами по 5, 6 и 7 лепестков, которые означают: пять столпов ислама, шесть столпов имана и семь слов в формуле зикра[1].
Содержание
Основатель
Основателем тариката считается ханбалитский правовед Абдул-Кадир аль-Джилани. Считается, что его родословная восходит к Праведному халифу Али. Обучался в Багдаде у Абуль-Хайра Хаммада ад-Даббаса. Абдул-Кадир аль-Джилани был знатоком мусульманского права (фикх), Корана и сунны пророка Мухаммеда. Затем он оставил обучение и стал аскетом (захидом), после чего вернулся и начал просветительскую деятельность[2].
Абдул-Кадир аль-Джилани является автором около 50 книг, среди которых «аль-Кунья», «аль-Фатх ар-Раббани» и «Футух аль-Кайб». Исторические хроники не упоминают об Абд аль-Кадир аль-Джилани как о суфие[2].
Учение
Тарикат проповедует школу «трезвости» Джунайда аль-Багдади. Вступление в тарикат осуществляется путём принесения присяги духовному наставнику. Вирд «путника» (салика) состоит из установленных в ордене зикров джахри. В кадирийском тарикате существуют ветви:
- Ашрафитов,
- Румитов,
- Халисидов,
- Гарибитов,
- Хилалитов,
- Асадитов,
- Акбаритов,
- Йафиитов[2].
Зикризм
На Северном Кавказе последователи этого тариката практикуют громкий зикр, в связи с чем их часто именуют «зикристами». Громкий зикр состоит из трех частей:
- чтения касиды аль-Барзанджи в прославление пророка Мухаммеда,
- рецитации обязательных молитв,
- хорового прославления (мадаих) патрона братства, завершающегося наставлениями членам обители. К круговые зикры иногда допускаются женщины и даже иноверцы[1].
Чечня
Российский политолог Сергей Кургинян сообщает следующие известные ему подробности об истории распространения данного суфийского тариката в Чечне:После поражения и сдачи в плен Шамиля авторитет тариката Накшбандийа резко упал. Начался переход мюридов (последователей) к тарикату Кадирийа. Вирды данного тариката отличались социально-агрессивной обрядностью и с самого начала имели все условия для трансформации в мафиозные кланы, поскольку преследовались одновременно как русскими властями, так и Шамилем и его военной верхушкой. После кавказской войны шейхи Накшбандийи в большинстве своем заняли прорусскую позицию, а вирды Кадирийа как в имперское, так и в советское время оставались вне закона.[3]Также политолог Кургинян приводит следующий пример влияния одного из экзотических вирдов в рамках кадырийского толка суфизма на чеченское националистическое движение:
Особо сильный импульс к развитию толк Кадирийа получил после депортации чеченцев в Казахстан в 1944 г. В 50-е годы в Целиноградской области Казахской ССР среди выселенных туда чеченцев образовался самый молодой и радикальный вирд Кадирийи - вирд Вис-Хаджи Загиева[4]. Во время ссылки в Казахстан семьи Дудаевых (вернулась только в 1957 году) старший брат Джохара Бекмураз примкнул к вирду Вис-Хаджи Загиева[4]. На сегодняшний день Бекмураз является членом группы устазов (наставников) этого вирда. Джохар Дудаев сделал ставку на этот самый молодой и крупный вирд кадирийского тариката в Чечне. Совет старейшин был сформирован в основном из вирда Вис-Хаджи Загиева и других вирдов Кадирийи. Устазы Накшбандийи были объявлены "осиным гнездом КГБ", а последователи Вис-Хаджи Загиева - наиболее чистыми сторонниками национальной идеи.[3]
Напишите отзыв о статье "Кадирия"
Примечания
- ↑ 1 2 Акунов В. В., 2012.
- ↑ 1 2 3 Али-заде, А. А., 2007.
- ↑ 1 2 [bookscafe.net/read/kurginyan_sergey-soderzhatelnoe_edinstvo_1994_2000-220802.html#p1 Содержательное единство 1994-2000 - Кургинян Сергей :: Читать онлайн в BooksCafe.Net]. bookscafe.net. Проверено 10 сентября 2015.
- ↑ 1 2 [old.sakharov-center.ru/chr/chrus04_4.htm Ян Чеснов | Чечня и Россия: общества и государства]. old.sakharov-center.ru. Проверено 10 сентября 2015.
Литература
- Али-заде, А. А. Кадириты : [[web.archive.org/web/20111001002846/slovar-islam.ru/books/k.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
- Акунов В. В. [www.e-reading.link/chapter.php/1019549/74/Akunov_-_Voenno-duhovnye_ordena_Vostoka.html Суфийский орден Кадирийа (Кадырия)] // Военно-духовные ордена Востока / Редактор: Залесская М. К.. — М.: Вече, 2012. — 368 с. — (История орденов и тайных обществ). — 2000 экз. — ISBN 978-5-9533-5786-9.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Кадирия
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
