Кокарс, Имантс

Имантс Кокарс латыш. Imants Kokars
Дата рождения	16 августа 1921(1921-08-16)
Место рождения	Гулбене, Валкский уезд, Латвия
Дата смерти	24 ноября 2011(2011-11-24) (90 лет)
Место смерти	Рига, Латвия
Страна	СССР СССР Латвия Латвия
Профессии	хоровой дирижёр педагог
Награды

Имантс Александрович Кокарс (латыш. Imants Kokars; 16 августа 1921 — 24 ноября 2011) — советский латвийский хоровой дирижёр, хормейстер, педагог. Народный артист СССР (1986), лауреат Государственной премии СССР (1979).

Биография

Имантс Кокарс родился 16 августа 1921 года в Гулбене, Латвия.

С детства был связан с музыкой, любил пение, занимался в хоре, посещал актёрские курсы. Обучался в Цесисском институте учителей, Елгаве и Резекне. Учился играть на трубе в народной консерватории, кларнете в Елгавской музыкальной школе, а в музыкальной школе Резекне освоил скрипку.

В 1948 году возглавил Цесисский духовой оркестр. С хором Цесисского института учителей в 1948 году стал лауреатом первого послевоенного Латвийского праздника песни.

В 1956 году окончил отделение хорового дирижирования Латвийской консерватории у М. Баша.

В 1951—1953 и 1957—1963 годах — хормейстер Хора им. Т. Калныня Латвийского радио. С 1955 по 1990 год — художественный руководитель и главный дирижёр народного мужского хора «Дзиедонис». С 1965 по 1980 год — дирижёр народного смешаного хора учителей «Беверина» Цесисского района Латвии.

В 1969 году вместе с братом Гидо Кокарсом организовал и руководил камерным хором «Ave Sol» (Рига). Гастролировал с хором за рубежом.

Неоднократно получал высшие награды с созданными коллективами не только в Латвии, но и на международных конкурсах. Под его руководством хор «Дзиедонис» получил первую премию на международном конкурсе в Гориции (Италия, 1977), хор «Ave Sol» завоевал 1-ю премию международного конкурса хоров в Ареццо (Италия, 1974), международного хорового конкурса в Дебрецене (Венгрия, 1982), конкурса в Шпитталь-ан-дер-Драу (Австрия, 1983). С этим хором Имант записал «Антологию латышской хоровой музыки» (1996—2003).

С 1965 года — бессменный участник и главный дирижёр сводного хора Латвийских праздников песни и танца, в том числе хорового концерта в честь 800-летия Риги в 2001 году, а в последние годы — почётный дирижёр праздников.

Входил в жюри многочисленных международных хоровых конкурсов, выступал с мастер-классами в Канаде, Германии, Нидерландах, Бельгии, Норвегии и Израиле.

По инициативе Кокарса основан международный фестиваль камерных хоров «Rīga Dimd» (1989), он один из авторов идеи международного хорового фестиваля «Nordic Baltic», а также входил в число основателей Всемирной хоровой олимпиады.

В средине 20-го века работал учителем в средней школе Гулбене, Рижском педагогическом институте. Преподавал хоровое дирижирование в Латвийской консерватории (ныне Латвийская музыкальная академия имени Язепа Витола) (с 1963 по 1975 — старший преподаватель, доцент, с 1975 по 2000 год — профессор, с 1977 по 1991 год — также и ректор).

Имантс Кокарс скончался 24 ноября 2011 года в Риге. Похоронен на Лесном кладбище.

Семья

• Брат — Гидо Кокарс (род. 1921), хоровой дирижёр, народный артист Латвийской ССР (1977).
• Жена — Эдит
• Два сына — Улдис Кокарс, хоровой дирижёр, с 2000 по 2008 год — художественный руководитель и главный дирижёр хора «Ave Sol». Второй сын также дирижёр, погиб в автокастрофе.

Звания и награды

• Народный артист Латвийской ССР (1975)
• Народный артист СССР (1986)
• Государственная премия СССР (1979)
• Государственная премия Латвийской ССР (1974)
• Командор ордена Трёх звёзд (1995)
• Крест Признания (2008)
• Большой музыкальный приз Латвии (1996).

Фильмография

• 1969 — «Мальчишки острова Ливов» — Лиепауш младший

Память

• В 1978 году режиссёр Ю. Подниекс снял документальный фильм «Братья Кокарс».

Отрывок, характеризующий Кокарс, Имантс

Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.