Константинопольский договор (1832)
Константинопольский договор 1832 года — последствие Константинопольской конференции, открытой в феврале 1832, при участии Великих держав: Великобритании, Франции и России, с одной стороны, и Османской империи — с другой. Основой был отказ Леопольда I, короля Бельгии, занять греческий трон. Он, в числе прочего, был очень недоволен пограничной линией Аспропотамос-Зитуни, заменившую более удобную Арта-Волос, на которую рассчитывали Великие державы.
Снятие кандидатуры Леопольда в качестве кандидата на греческий престол и Июльская революция во Франции отложили конечное урегулирование границ нового королевства до формирования нового правительства в Великобритании. Лорд Пальмерстон, занявший пост министра иностранных дел Великобритании, согласился на линию Арта-Волос. Тем не менее, секретная нота касательно Крита, которую донес полномочный представитель Баварии до дворов Великобритании, Франции и России, не принесла результатов.
По протоколу, подписанному 7 мая 1832 между Баварией и Великими державами, и указывающим, как должно быть организовано регентство до совершеннолетия Оттон I (также вмещавшем пункт о втором греческом заёме в размере 2 400 000 фунтов стерлингов), Греция была определена как независимое королевство, с северной границей по линии Арта-Волос. Османской империи возместили 40 000 000 пиастров за потерю территории. Границы Королевства были снова подтверждены в Лондонском протоколе от 30 августа 1832, подписанного Великими державами, который подтвердил условия Константинопольского договора и отметил завершение Греческой войны за независимость, создав современную Грецию, независимую от Османской империи.
|
Это заготовка статьи по международному праву. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
См. также
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Константинопольский договор (1832)"
Отрывок, характеризующий Константинопольский договор (1832)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
