Красноярский острог

Красноярский острог — оборонительное сооружение, построенное на Стрелке Енисея — при впадении реки Качи в реку Енисей.

После строительства Енисейского острога возникла необходимость в строительстве острога для обороны Енисейска от набегов кочевников с юга. Также предполагалось, что новый острог увеличит сборы ясака. Планировали построить на юге от Енисейска острог с гарнизоном в пятьсот человек, что позволило бы не увеличивать гарнизон Енисейска, который в то время составлял сто человек.

Разведка

Енисейский воевода Яков Игнатьевич Хрипунов, посланный в Енисейск в 1623 году, отправил на разведку в Тюлькину землю Андрея Ануфриевича Дубенского. В 1623 году в четырёх днях конного пути от Енисейска Дубенский нашёл в Качинской землице место, подходящее для строительства острога: «на яру место угожее, высоко и красно, и лес близко всякой есть, и пашенных мест и сенных покосов много, и государев де острог на том месте поставить мочно».

25 сентября 1624 года енисейский воевода Я. Хрипунов отправил в Тобольск и в Приказ Казанского дворца чертёж с обозначенным местом будущего строительства острога.

В 1625 году царь Михаил Федорович распорядился: «В Качинской землице (так стали называть Тюлькину землю) вверх по Енисею на Красном Яру поставить острог». Строить острог должен был Дубенский, но воевода Дмитрий Тимофеевич Трубецкой из-за отсутствия средств не отпустил Дубенского из Тобольска. Дубенский написал в Москву отписку, и 13 декабря 1626 года царь приказал собрать в Тобольске для Дубенского четыреста казаков под руководством четырёх атаманов. Андрей Дубенский смог собрать в Тобольске и Томске только триста желающих отправиться в новый острог. Атаманами были Иван Астраханцев, Иван Кольцов, Ермолай Остафьев.

Зимой 1627 — 1628 года экспедиция Дубенского перевозила из Маковского острожка в Енисейск хлебные припасы, в Енисейске строили суда для движения по Енисею.

Строительство острога

Весной 1628 года, после схода льда с Енисея отряд Дубенского вышел из Енисейска на 13 дощаниках и трёх стругах, построенных в Енисейске. Три недели караван шёл до Казачинского порога, и ещё три до места основания Красноярска. Местное население встретило казаков мирно. Князёк племени аринов Татыш привёз казакам черемшу, ревень, молоко и мясо.

Вначале был поставлен лёгкий «городок дощаный», а вокруг него сооружены надолбы из березового леса, который «носили на себе к острожному месту с версту и больши». Рядом с острогом не было подходящего леса, поэтому 160 человек под командой атамана Ивана Кольцова отправились вверх по Енисею, где 2 недели заготавливали лес. 1200 больших брёвен сосны и берёзы волокли из леса примерно одну версту, а потом сплавили по Енисею. Из заготовленного леса построили острог, башни и казённые строения.

Малый острог возвели к 18 августа 1628 года, этот день считается днём основания Красноярска.

Для строительства зимовий требовался дополнительный лес, поэтому на его заготовку отправился отряд в 180 человек под руководством Ермака Евстафьева. В найденном сосновом бору было срублено 1800 сосновых деревьев, из которых построили зимовья.

В первые годы существования острога его называли «Красным» или «Новым Качинским острогом». Позднее острог получил имя Красный Яр, от названия холма рядом с местом постройки, который местные племена назвали «Кызыл Джар», то есть «Красный Холм» (ныне Караульная гора).

В апреле 1629 года царь Михаил Федорович приказал выдать сверх годового жалования казакам, строившим Красноярский острог «788 рублёв с полушкою» (сначала в указе говорится о 788 рублях, а потом о 728 рублях). Воевода должен был раздать: «атаманам по 6 рублёв с полтиною, пятидесятникам по 3 рубли, десятникам по 2 рубли 25 алтын, рядовым казакам по 2 рубли с полтиною». Строители Красноярского острога указом освобождались от пошлин на пять лет.

Первым воеводой острога был назначен Архип Фёдорович Акинфов.

Малый острог

С 6 августа по 18 августа 1628 года был построен острог облегчённого типа. Тыновая ограда из вертикально вкопанных и заострённых брёвен сохранялась в малом, а позже и в большом острогах Красноярска при всех последующих перестройках. Ограда была обнесена рвом и валом.

Высота тына малого города составляла «одну сажень, один и три четверти аршина», или около 3,4 метра. В плане острог представлял собой неправильный четырёхугольник. Общая окружность малого острога насчитывала чуть больше 191 сажени (около 410 метров). Острожные стены были усилены пятью башнями, из которых три являлись угловыми. Со стороны Качи по направлению к западу находились Качинская и Угольная башни, а восточная, выходящая к Енисею башня получила название Быковской. Спасская находилась посредине западной стены и контролировала подступы со стороны леса, а Водяная башня размещалась в центре южной стены, через неё открывался выход к Енисею. Спасская башня была шестигранной формы, имела тёплое караульное помещение, выносную часовню и одновременно служила колокольней Преображенской церкви.

Каждая башня имела по три яруса. Нижние два использовались как складские и служебные помещения, а на верхнем ярусе обычно размещался «огнестрельный наряд» — пушки и стеновые или зачинные пищали. На Спасской башне была установлена зачинная пищаль, стрелявшая картечью, а на Водяной — полковая пищаль, которую заряжали ядрами. Внутри малого острога находились амбар (для хлебных запасов), съезжая (приказная) изба, тюрьма, воеводский двор, баня, за стенами крепости — жилая застройка в пять улиц. Двор воеводы и приказная изба стояли у береговой стены со стороны Енисея. После того как построили Преображенскую церковь (ранее она размещалась в Спасской башне), в Спасской башне устроили часовню и колокольню.

Казаки жили в рубленных топором избах на высоких жилых или хозяйственных подклетах.

Название острога

По законам ономастики название населённого пункта должно давать пространственную ориентацию. Первые названия новых поселений привязывались к названиям рек, или водоёмов; например, Енисейск по названию реки Енисей, Томск, по названию реки Томь и т. д. Новый острог должен был быть назван Верхнеенисейский острог, или Качинский острог. В первое время в документах острог назывался Новый Качинский острог. Вероятно, ранее на реке Кача уже существовало зимовье, или пункт сбора ясака. Н. В. Латкин писал, что в 1608 году в долине реки Кача уже существовал острог, построенный выходцами из Кетского острога. Г. Ф. Миллер в «Истории Сибири» употребляет названия «Новый Качинский острог» и «Новый Качинский Красный острог».

С середины XVII века уже начинает употребляться название «Красный Яр».

Печать острога

Печать Красноярскому острогу была пожалована в 1635 году. На печати был изображён инрог (единорог). На печати было написано: «Печать государева земли Сибирские Красноярского острогу».

Конкуренция с Енисейским острогом

До установления точных границ уездов многие Сибирские остроги конкурировали друг с другом за ясачные территории. Снабжение Красноярского острога шло через Енисейский острог, и осенью 1628 года Енисейский воевода Василий Аргамаков не смог организовать доставку продовольствия из Маковска для Красноярского острога. Возможно, В. Аргамаков не особо пытался сделать это — у него зимой 1627—1628 года был конфликт с князем Дубенским из-за места в Вознесенской церкви Енисейска.

Весной 1629 года А. Дубенский отправил в Енисейск за хлебом атамана Ивана Елфимьевича Кольцова. Кольцов вернулся без хлеба. Казаки убили атамана, а его тело сбросили в Качу.

Красноярские служилые люди пытались собирать ясак по Ангаре, несмотря на то, что эти земли уже входили в состав Енисейского уезда. Енисейские служилые люди вслед за красноярцами ещё раз собирали ясак на реках Кан и Уда, представляясь служилыми людьми Качинского острожка.

Енисейский острог писал в Москву о бесполезности Красноярского острога. В 1629 — 1630 году Красноярский острог собрал ясака всего на 170 рублей и пошлин на 20 рублей. Енисейский острог собирал ясака более чем на 5000 рублей в год. В Москве 14 августа 1630 года приняли решение ликвидировать Красноярский гарнизон — служилых людей отослать в Томск и Енисейск, а на службу в Красноярский острожек посылать по 40 — 50 годовальщиков. В конце 1630 года 150 красноярских служилых людей были переведены в Енисейск и Томск.

О сокращении красноярского гарнизона стало известно киргизским кочевникам, и те начали набеги, в том числе и на Енисейск. В 1632 году решение об упразднении Красноярска было отменено. Красноярские казаки успели обзавестись хозяйством в Томске и Енисейске, или были отосланы на различные службы. Возвращение казаков в Красноярск растянулось до 1636 — 1637 года.

В середине XVII века енисейские служилые люди активно осваивали Ангару, Забайкалье и Якутию. Красноярску осталась возможность расширять свои ясачные земли на юг и юго-восток.

Набеги кочевников

Тюлькина земля до прихода русских облагалась ясаком западно-монгольским Алтын-ханом. Ясачное население иногда облагалось ясаком по 2-3 раза: людьми Алтын-ахана, красноярскими и енисейскими казаками. Это приводило к стихийным выступлениям, но организованной войны против русских не произошло из-за племенной междоусобицы. Война между Алтын-ханами и джунгарами завершилась только в 1667 году.

Продвижение на юг было тяжёлым. Енисейские кыргызы сжигали первый Ачинский острог в 1675 году, Абаканский остроги, осаждались Красноярский, Канский, Кузнецкий и Томский остроги.

Набеги кыргызских князей на Красноярск и окрестные селения совершались в 1630 году, 1634 году, 1636 году, 1640 году, 1665 году, 1667 году, 1675 году и 1679 году. Особенно сильными были осады 1640 и 1667 годов. В 1667 году во время осады Красноярского острога объединёнными силами енисейских кыргызов и джунгар красноярский гарнизон потерял убитыми 194 человека — более 30 % гарнизона. Все окрестные селения были выжжены, а жители угнаны в плен.

В 1679 году объединённые войска енисейских кыргызов и джунгар под командованием Иренека осадили Красноярск. Были сожжены 16 деревень, включая подстолбовские станицы Базаиха и Торгашино. Уничтожен караульный периметр сигнальных постов и вышек.

Чтобы спасти город, гарнизон пошёл на крайние меры. Служилые люди вывели аманатов и их кашеваров семь человек и, на глазах наступавших, повесили. Из тюрьмы выпустили ссыльного полковника Василия Многогрешного (брата украинского гетмана Демьяна Многогрешного, сосланного в Селенгинск) и поручили ему командование. Несмотря на малочисленность, казаки совершили вылазку и вступили в сражение в открытом поле. В бою чуть было не погиб сам Иренек, выбитый из седла. Кыргызы не устояли перед огнём артиллерии, которой руководил Многогрешный, и отступили. Преследуемый красноярскими служилыми людьми, Иренек ушёл, угнав с собой из-под Красноярска почти всех ясачных людей.

После этого в нескольких острогах был собран отряд казаков численностью 500 человек под командованием Романа Старова и Ивана Гричанинова. В 1680 году отряд нанёс чувствительный урон кыргызам. В 1692 году ещё более сильный отряд под командованием Василия Многогрешного окончательно разгромил Тубинский улус кыргызов.

Побеждённые кыргызы попросили на несколько лет прекратить сбор ясака. Придя в 1703 году за ясаком на Абакан русские не нашли ни кыргызов, ни большинства кыштымов — они ушли в Джунгарию.

Летом 1707 года около тысячи казаков, набранных из пяти острогов, под командованием Ильи Цицурина и Конона Самсонова построили Абаканский острог. В 1718 году был построен самый южный Саянский острог перед так называемым Лоджановым валом — зимней крепостью последнего Алтын-хана.

Большой город

С ростом населения Красноярска появился посад, где жили ремесленники, торговцы и т. д. Острог был разделен на две части — «малый город» (крепость) и «большой город», примыкавший к малому с западной стороны.

Большой острог возвели в 1659 году и назвали его Красноярском. Разделение на «малый» и «большой» город было типичным для сибирских городов того времени. Большой город был ограждён деревянной стеной с двумя угловыми башнями — Покровской и Алексеевской. Со стороны реки Качи был устроен «вывод», или бастион. Казаки (служилые люди) и их семьи долгое время остаются главными жителями острога. В 1671 году из 242 дворов острога 227 дворов принадлежит казакам, а в 1713 году 292 двора из 317.

В 1708 году население острога составляло 849 человек. Основные занятия: охота, сбор на ближних островах дикого хмеля, торговля, ремесла, хлебопашество, пушной промысел. В 1713 году в Красноярске проживало 1295 мужчин и 1217 женщин.

Красноярские шатости

С 1695 по 1700 год в Красноярске проходят несколько бунтов против воевод, названных позже «красноярской шатостью».

6 мая 1695 года вооруженные казаки свергли воеводу Алексея Башковского. Из Москвы на воеводство прислали его брата — Мирона Башковского. Он начал преследование участников «шатости». 4 ноября 1695 года около 300 вооружённых казаков потребовали освободить арестованных.

Позднее был свергнут воевода Семен Дурново. В бунте принимал участие один из предков В. И. Сурикова, который на одном из своих рисунков изобразил «шатость».

Бунты прекратились лишь после назначения воеводой Петра Мусина-Пушкина с сыном Федором в 1700 году.

Бунты служилых людей против воевод были не редким явлением. Например, в 1696 году стрельцы Удинского, Селенгинского и Ильинского острогов бунтовали против иркутского воеводы. Воевода на год задержал выплату жалования стрельцов.

XVIII век

В первой половине XVIII века всё большее значение приобретает застройка «большого города». В плане Красноярска 1748 года за пределами «малого острога», на территории посада, уже находится большая группа жилых кварталов, гостиный двор, таможня, ратуша, Покровская церковь, пивоварня на берегу Енисея.

В 1728 году в центре малого острога была построена соборная церковь Преображения Господня — первая церковь Красноярска. В 1759 году староста красноярской соборной Преображения Господня церкви Леонтий Сидорович Пороховщиков нанял для постройки нового храма «города Енисейска разночинца» Петра Сокольникова.

В 1751 году Иоганн Гмелин в Красноярске увидел в городе 350 жилых домов и две ярко выраженные части — острог и посад.

Красноярская воеводская канцелярия сообщала в 1761 году, что «малый» город окружен рубленной стеной, сохранившейся со времен его основания, высотою около 3,4 м и протяженностью около 520 м. С западной стороны «большого» города крепостные стены проходили от Енисея до Качи примерно на 640 м и высота их была около четырёх метров, а далее, вдоль северной границы города, по реке Каче, стена понижалась до двух метров. Улицы шли на запад и север от ворот малой крепости к проездным башням наружных стен «большого» города. С развитием города в западном направлении ведущими стали улицы, идущие параллельно Енисею. Башни имели типичные для Сибири четырех- и восьмикратные шатровые крыши.

В 1772 году население острога составляло всего лишь две тысячи жителей. Красноярск оставался небольшим уездным городом.

В 1773 году острог сгорел. После пожара в Красноярске осталось только тридцать домов. Из Тобольска был прислан сержант геодезии Пётр Моисеев. Острог восстанавливать не стали. Пётр Моисеев разработал для города новую линейную планировку петербургского типа. Это стало началом современного Красноярска.

Административная принадлежность Красноярска

• 1708 год — в составе Сибирской губернии
• 1719 год — в составе Енисейской провинции
• 1775 год — в составе Колывано-Воскресенской губернии
• 1797 год — в составе Тобольской губернии
• 1804 год — уездный город Томской губернии
• 1822 год — административный центр образованной Енисейской губернии

Воеводы

• Дубенский, Андрей Ануфриевич — 1628 год. Сам Дубенский называл себя не воеводой, а городчиком.
• Акинфиев, Архип Фёдорович — 31 января 1629 года — 1631 год
• Карамышев, Никита Иванович — 11 октября 1632 год — 1633 год
• Мякинин, Фёдор Михайлович — 21 января 1635 года —
• Баскаков, Алферий Петрович — 24 декабря 1638 год — 1639 год
• Протасьев, Петр Ануфриевич (Данилович) — 1643 год — 25 августа 1647 года
• Дурново, Михаил Федотович (Федорович) — 1649 год — август 1649 года
• Бунаков, Андрей Андреевич — 1650 год — 1652 год
• Скрябин, Михаил Фёдорович — 21 октября 1652 года — 21 июня 1653 года
• Мотовилов, Данило Харитонович — 1656 год- октября 1659 года
• Веригин, Андрей Васильевич — 1659 год — 1662 год
• Никитин, Герасим Петрович — 11 декабря 1663 года — 7 октября 1666 года
• Сумароков, Алексей Иванович — 5 марта 1667 года — 21 июля 1675 года
• Загряжский, Данило Григорьевич — 1676 год — 31 января 1680 года
• Корсаков, Дмитрий Степанович — 31 января 1680 года — 29 июня 1683 года
• Шишков, Григорий Иванович — 1683 год — 1686 год
• Башковский, Игнатий Васильевич — 1686 год —
• Поскочин, Лев Миронович — 1686 год-
• Башковский, Алексей Игнатьевич — 1693 год- 1695 год
• Дурново, Семён Иванович — 1695 год -
• Мусин-Пушкин, Пётр Саввич — 1700 год

Археологические исследования

В 1958 году сотрудники Красноярского краеведческого музея провели спасательные раскопки на территории острога. Была вскрыта южная башня. Обнаружены фрагменты керамики, пушечные ядра, железные орудия, фрагменты тиглей. В раскопе были обнаружены фрагменты керамики неолитического типа.

В октябре 2007 года во время ремонта Большого концертного зала Филармонии экскаватором на площади сто квадратных метров было разрушено порядка пятнадцати погребений акрополя Воскресенского собора. В результате проведенных разведочных работ было зафиксировано, что территория кладбища составляет около пятисот квадратных метров. Среди них останки выдающегося русского политического деятеля, камергера, Николая Петровича Резанова, могила которого утрачена вплоть до сегодняшнего дня. Кроме погребений обнаружены остатки хозяйственных построек Красноярского острога: конструкции, фундаменты построек дорегулярной планировки, находившейся внутри крепости.

Литература

• Тарасов А. Ю. Некрополь Покровской церкви Красноярского острога // Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной Азии . — Т. 2 . — Новосибирск .
• С. В. Бахрушин, «Очерки из истории Красноярского уезда в XVII веке».
• Г. Ф. Миллер. «История Сибири», ч. 2, с. 354. М., 1937 год.
• Кочедамов В. И. Первые русские города Сибири. — М.: Стройиздат, 1978—190 с.
• Резун Д. Я. Очерки изучения истории сибирского города конца XVI-первой полов. XVIII в. Новосибирск, 1982.
• Город у Красного яра. Сост. Г. Ф. Быконя. Красноярск, 1986.
• Материалы по храмовой архитектуре //Памятники истории и культуры Красноярского края. Вып.1. Отв. ред. Г. Ф. Быконя, Н.И. Дроздов. Красноярск, 1989.
• Быконя Г. Ф., Федорова В. И., Бердников Л. П. Красноярск в дореволюционном прошлом (XVII—XIX века). Изд-во КГУ. Красноярск, 1990.
• Быконя Г. Ф. «Андрей Дубенский — основатель Красноярска». Красноярск, из-во Тренд. 2008
• [frontiers.loc.gov/cgi-bin/ampage?collId=mtfrb&fileName=05256//mtfrb05256.db&recNum=282&itemLink=r%3Fintldl%2Fmtfront%3A@field%28NUMBER%2B@od1%28mtfrb%2B05256%29%29&linkText=0 Красноярский острог в книге Иогана Фишера «Сибирская история». Спб, 1774]

Ссылки

• [sites.google.com/site/sibostrog/ сайт Сибирский острог]
• [ostrog.ucoz.ru/news/2009-08-08-355 Переписная книга г. Красноярска и Красноярского уезда 1671 года.]
• [discoverer.ucoz.ru/publ/b/bu/bunakov_andrej_andreevich/8-1-0-153 Бунаков, Андрей Андреевич]

Отрывок, характеризующий Красноярский острог

– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.