Крысов, Василий Семёнович

Василий Семёнович Крысов
Курсант Челябинского танкового училища Василий Семёнович Крысов, 1941 год.
Дата рождения	31 декабря 1922(1922-12-31)
Место рождения	д. Крысовы Оричевского района Кировской области, СССР
Дата смерти	27 мая 2013(2013-05-27) (90 лет)
Место смерти	город киров россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1941—1961
Звание	полковник
Часть	158-я танковая бригада, 4580-й отдельный тяжёлый танковый батальон, 1454-й самоходный артиллерийский полк, 1295-й самоходный артиллерийский полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	полковник запаса, писатель

Васи́лий Семёнович Кры́сов (31 декабря 1922 года — 27 мая 2013 года) — советский офицер, танкист-ас, ветеран Великой Отечественной войны, полковник запаса. Служил в артиллеристом-самоходчиком. За годы войны уничтожил 19 танков, в том числе 8 «Тигров» и одну «Пантеру». Три раза горел в боевых машинах.

Биография

Ранние годы

Родился 31 декабря 1922 года в деревне Крысовы Оричевского района Кировской области. Отец Семён Васильевич Крысов работал директором Истобенского овощеперерабатывающего завода. Мать — Афанасья Фёдоровна Крысова (Тупицына), крестьянка.

В годы Великой Отечественной войны

После начала войны добровольцем попросился на фронт. В июле 1942 года закончил Челябинское высшее танковое командное училище.

После окончания училища назначен в 158-ю танковую бригаду на должность командира взвода. Воевал на танке КВ-1с, затем на СУ-122, СУ-85 и в конце войны — командир роты Т-34-85.

Внешние изображения
	[maps.google.ru/maps/ms?hl=ru&gl=ru&ptab=2&ie=UTF8&oe=UTF8&msa=0&msid=102857252847987160787.000483e458899ae15a774&ll=51.808615,31.420898&spn=10.878261,26.323242&z=5&source=embed Боевой путь Крысова Василия Семёновича (составлено родственниками)].

Участие на фронтах в боевых действиях:

1. С 5 августа 1942 года по январь 1943 года: Сталинградская битва, командир тяжёлого танка КВ-1с 158-й танковой бригады Сталинградского фронта
2. С марта 1943 г. по 30 сентября 1943 года: командир взвода самоходных артиллерийских установок СУ-122 1454-го самоходного артиллерийского полка Центрального фронта:
   • с 5 по 12 июля 1943 год — оборонительный период Курской битвы;
   • с 12 июля по 23 августа 1943 года — наступательный период Курской битвы по плану «Кутузов»;
   • с 23 августа по 30 сентября 1943 г. — Черниговско-Припятская операция
3. С октября 1943 г. по 31 декабря 1943 г.: командир взвода самоходно-артиллерийских установок СУ-85 1454-го самоходно-артиллерийского полка 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта:
   • 25 августа — 23 декабря 1943 г. — Битва за Днепр;
   • с 13 ноября по 22 декабря 1943 г. — Киевская наступательная операция;
   • с 22 декабря 1943 г. — Житомирско-Бердичевская операция;
   • с 1 января 1944 г. — госпиталь № 5801 после тяжелого ранения.
4. С марта 1944 г. по 29 июля 1944 г.: командир батареи самоходно-артиллерийских установок СУ-85 1295-го самоходно-артиллерийского полка 47-й армии 1-го Белорусского фронта:
   • 15 марта по 5 апреля 1944 г. — Полесская наступательная операция;
   • с 23 июня до ранения 29 июля 1944 г. — Белорусская наступательная операция.
5. Командир батареи самоходно-артиллерийских установок СУ-85, затем — командир роты танков Т-34-85 1435-й самоходно-артиллерийского полка (затем 1435-й отдельный танковый батальон) 11-й гвардейской армии Белорусского фронта:
   • 13 — 27 января 1945 года — Инстербургско-Кёнигсбергская операция;
   • 13 января — 25 апреля 1945 года — Восточно-Прусская операция;
   • 6-9 апреля 1945 г. — Кёнигсбергская операция.

27 августа 1943 года во время Черниговско-Припятской операции экипаж Крысова одним из первых ворвался в деревню Посадка, где огнём с коротких остановок уничтожил одно орудие, 6 подвод с грузами, две автомашины и до 150 солдат и офицеров противника. За этот эпизод был награждён орденом Красной Звезды (14 сентября 1943).

20 ноября 1943 года 1454-й самоходно-артиллерийский полк оборонял город Брусилов. Взвод лейтенанта Крысова (две СУ-85) стоял на опушке леса со стороны села Морозовка. В этот день на участке 500 метров, где окопался стрелковый батальон, два 45-миллиметровых орудия и миномётная рота, в направлении Корнин — Брусилов — Киев наносила главный удар крупная танковая группировка вермахта. На рассвете в атаку выдвинулись 20 тяжёлых танков «Тигр» и три цепи немецкой пехоты. Лейтенант Крысов, не вступая в открытый бой, зашёл на максимальной скорости во фланг немецких танков и в течение 10 минут самоходка лейтенанта Крысова (наводчик — сержант Валерий Королёв) сожгла 8 «Тигров». Остальные танки отошли за высоту, с которой начинали свою атаку. За этот подвиг не был награждён, однако родителям Крысова было отправлено 4000 руб, по 500 руб. за каждый уничтоженный танк.

Через три дня, 23 ноября в районе деревни Ястребня уничтожил ещё три танка противника. Затем 24 декабря экипаж Крысова записал на боевой счёт ещё один танк. 26 декабря был ранен.

День Победы встретил в Кёнигсберге. За годы войны уничтожил 19 танков, в том числе 8 «Тигров» и одну «Пантеру». Три раза горел в боевых машинах.

Послевоенные годы

После войны служил на командных и штабных должностях. В 1958 году с отличием окончил Военную академию бронетанковых и механизированных войск имени И. В. Сталина в Москве, но через три года в звании подполковника уволился в запас по состоянию здоровья. С 1961 года, находясь сначала в запасе, а потом в отставке, до 70 лет работал, в основном, в области механизации строительных работ. В 2000 году присвоено звание полковника.

С 1970-х годов занимался историческими исследованиями событий Великой Отечественной войны. Предложил свою версию о количестве общих людских потерь СССР — 32 миллиона 912 тысяч человек — исходя из численности населения в стране до войны и после её окончания. Выступал в школах и других учебных заведениях.

Сын Григорий также окончил Челябинское высшее танковое командное училище, военный. Есть внуки.

Умер 27 мая 2013 года в г. Кирове. Похоронен на своей малой родине в с. Истобенское Оричевского района Кировской области

Награды

• Орден Отечественной войны I степени (6 апреля 1985)
• Орден Отечественной войны II степени (12 января 1944)
• три ордена Красной Звезды (??, 14 сентября 1943, 16 июля 1944)
• более 20 медалей, в том числе «За оборону Сталинграда», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За взятие Кёнигсберга», «За освобождение Варшавы».

Труды

• В. С. Крысов. «Зигзаги войны». — Кишинев: самиздат, 2001. — 20 000 экз.
• В. С. Крысов. [militera.lib.ru/memo/russian/krysov_vs/index.html «Батарея, огонь!» На самоходках против «тигров»]. — Москва: Эксмо, 2007. — 448 с. — (Война и мы. Окопная правда). — 5100 экз. — ISBN 978–5–699–20986–6.
• Большое количество очерков в региональных изданиях об однополчанах.
• Стихи.

Ссылки

• [iremember.ru/samokhodchiki/krisov-vasiliy-semenovich.html Крысов Василий Семенович]. «Я помню». [www.webcitation.org/6Fdq8dAa7 Архивировано из первоисточника 5 апреля 2013].
• Е.Дёмина. [www.devyatka.ru/news/2008/02/02/115064.htm День памяти Сталинградской битвы]. Телекомпания CTC-9 канал (02.02.2008). [www.webcitation.org/6Fdq9dZz2 Архивировано из первоисточника 5 апреля 2013].
• [www.youtube.com/watch?v=PJRFspkfjnY Интервью с В. С. Крысовым].

Отрывок, характеризующий Крысов, Василий Семёнович

– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»