Мин (мифология)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Мин в иероглифах

Др. Египет • Религия • Боги
Мин' '
Центры культа	Коптос
Функции	бог-создатель богов и людей, плодородия и урожая, скотоводства, воспроизводства и мужской половой потенции, дорог и покровитель странствующих караванов, покровитель иностранцев и Коптоса, “владыка пустынь”.
Атрибуты	фаллос, салат-латук
Мин на Викискладе

Мин (неправильная транскрипция Хем) — в египетской мифологии бог плодородия и покровитель странствующих караванов, почитавшийся в Коптосе. Почитался с додинастических времён, его культ стал упорядоченным при Царе Скорпионе (Серкете). Мину был посвящён салат-латук. На ранних этапах древнеегипетской истории он отождествлялся с Хором, в период Нового царства — с Амоном (Амон-Мин, Камутеф). Правая рука Мина развёрнута вверх, в неё вложена плеть в форме созвездия Ориона, левая — на египетских фресках обычно не изображается, но на статуях она обхватывает фаллос у основания, полностью оттягивая плоть с головки члена, которая в результате выглядит как обрезанная.

Праздник Мина

Фараон срезал серпом первый сноп и укладывал его перед статуей бога. Праздник Мина отмечали в начале сезона земледелия, когда фараон мотыжил поле тяпкой и поливал водой под личным надзором бога Мина. Когда фараон вступал на царствование, он также считался и наследником Мина. Во время праздников, посвященных Мину, голые мужчины участвовали в состязаниях, играх, посвящённых богу, таких как лазание по высокому шесту, вероятно, от палатки.

Праздничный ход возглавлял в праздник Мина белый бык.

История культа

Мин считается додинастическим божеством. В самую древнюю эпоху он был богом неба и представлял собой созвездие Ориона, с которым древние люди связывали дождь и молнию. Три наиболее ярких звезды созвездия представляли собой эрегированный пенис бога. Культ божество выполнялся в Коптосе, Омбосе, Хеммисе и Нубии. С развитием Коптоса Мин начал принимать черты бога — покровителя торговли, пустынь и караванов. Являлся защитником караванов от Коптоса и до Красного моря. В качестве божества «зарубежных стран» Мин покровительствовал купцам, паломникам, кочевникам и охотникам. Мину оказывали почитание также шахтёры и работники в каменоломнях.

Атрибутом Мина служил салат-латук, считавшийся афродизиаком, так как он был высоким, прямым, а при растирании выделял белёсую жидкость, тем самым напоминая пенис.

Современные взгляды

Мусульмане и христиане тщательно уничтожали все изображения и статуи эрегированного божества, расстреливая из оружия. Особенно они старались вышибить фаллос. Египтологи Англии фотографировали статуи бога лишь по пояс, обходя гениталии, или находили различные способы прикрыть плоть. Однако для самих египтян в этом образе не было ничего особо предосудительного: при их жарком климате рабочие на полях, танцовщицы и прислужницы были обнажёнными, дети не носили никакой одежды даже в подростковом возрасте, вплоть до вступления в первый половой контакт или женитьбы.

Отрывок, характеризующий Мин (мифология)

– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.