Новые времена (фильм)

У этого термина существуют и другие значения, см. Новые времена, Modern Times.

Новые времена
Modern Times
Жанр	комедия
Режиссёр	Чарльз Чаплин
Продюсер	Чарльз Чаплин
Автор сценария	Чарльз Чаплин
В главных ролях	Чарли Чаплин Полетт Годдар
Оператор	Роланд Тотеро Айра Морган
Композитор	Чарльз Чаплин
Кинокомпания	Charles Chaplin Productions, United Artists
Длительность	87 мин.
Бюджет	1,5 млн. $
Сборы	$163 577
Страна	США
Язык	Английский
Год	1936
IMDb	ID 0027977
Выход фильма «Новые времена» (оригинальное название — Modern Times)

К:Фильмы 1936 года

Новые времена (англ. Modern Times) — комедия Чарли Чаплина 1936 года о злоключениях Маленького Бродяги, пытающегося выжить в новом индустриальном обществе во времена Великой депрессии. Премьера 5 февраля 1936 года.

Фильм был признан одной из самых лучших картин Чаплина. В 1989 году фильм был отобран для сохранения в Национальном реестре фильмов США.

Создание фильма

Производство фильма началось в сентябре 1933 г., а завершилось 12 января 1936 г. Премьера состоялась 5 февраля 1936 г. в Нью-Йорке. Сначала фильм был задуман звуковым, написаны диалоги, но Чаплин так и не смог представить себе говорящего Бродягу. И сомневался насчет дубляжа для заграничного проката. Бродяга как персонаж немого кино яснее говорил на языке пантомимы. В конце концов, Чаплин оставил попытки сделать звуковой фильм, и завершил «Новые времена», в стиле немого кино с редкими диалогами. Это было возможно лишь потому, что Чаплин сам оплачивал свои фильмы, сам монтировал, сам контролировал весь процесс. Его метод работы предполагал множество проб, ошибок, пересъемок в поисках сначала идей, потом совершенства.

В конце фильма Маленький Бродяга выходит, чтобы спеть песню. Он не помнит слов песни, и текст записывают на его манжетах. Во время музыкального выступления Бродяга теряет манжеты, и поёт песню, состоящую из смеси слов, похожих на итальянские и французские слова. Так кинозрители впервые услышали голос Бродяги в последнем фильме с его участием.

О сюжете Чаплин в своей автобиографии написал так:

Мне вспомнился также один разговор с умным молодым репортёром газеты «New York World». Услышав, что я собираюсь посетить Детройт, он рассказал мне о конвейерной системе — страшную историю о том, как крупная промышленность сманивает здоровых молодых фермеров, которые после четырёх-пяти лет работы на конвейере заболевают нервным расстройством.

Сначала фильм был снят с грустным концом: Бродяга в психушке, Девушка в монашках, разлука навсегда. Чаплин снимал свой фильм о поисках пути двумя маленькими живыми людьми среди громадного бездушного мира машин и среди отупелых людей, подчиненных неосмысленным правилам и договоренностям. Страдания и задиристую полуобречённую смелость маленького человека воплощал персонаж Маленького Бродяги на протяжении его киносуществования. Но в итоге Чаплин поддался на оптимизм возрождения экономики после Депрессии, на собственные попытки понять логику развития цивилизаций. Он решил, что критиковать промышленность — лишь полдела, нужно́ конструктивное решение в виде человечности, которая приведёт к справедливости в добровольных договорных трудовых отношениях, к разумности в выборе профессий подходящих способностям каждого. Такая логика утвердила Чаплина в вере в превосходство маленькой жизни над даже самой большой и самой механизированной тупостью. И фильм был смонтирован с хорошей концовкой. Как конкретно прогресс прекратит безработицу и как он будет поставлен на службу живых и душевных людей, Чаплин не знал, но закончил фильм уверенными словами: «мы выкрутимся».

Сюжет

Фильм «о промышленности, о личном промысле, о походе человечества за счастьем» начинается с параллели между нервной суетой, тупостью, необученностью стада баранов, и толпы рабочих и служащих.

Бродяга старательно и честно работает на очень современном и чистом заводе, где в его обязанности входит непосильно быстро затягивать гайки на проходящих по конвейеру деталях. Хозяин и директор завода непрерывно следит лишь за соблюдением всеми максимальной скорости работы, не заботясь ни об обучении рабочих, ни об облегчении кажущегося бессмысленным труда. Рабочий день Бродяги выдался тяжёлым: сначала на нём испытали нелепую машину для кормления, и он пострадал от её поломки, потом директор завода потребовал увеличить и без того непомерную скорость конвейера, из-за чего Бродягу затянуло внутрь огромного механизма. В результате, с Бродягой случился нервный срыв.

После успешного лечения в психиатрической больнице, уволенный Бродяга по нелепому стечению обстоятельств попал в тюрьму как зачинщик пролетарской демонстрации. В тюрьме Бродяга случайно или ловко избегает неприятностей с зэками, и случайно же предотвращает побег, за что его перевели на приятные условия заключения в отдельной камере, и вскоре освободили. Но на воле, даже несмотря на рекомендательное письмо от шерифа, Бродяге попадаются лишь виды службы к которым у него нет способностей, и он решает вернуться в тюрьму.

В это же временя в жизни Бродяги появляется Девушка. Она ловкая, веселая и необразованная, выросла без матери, сама заботясь о себе и о маленьких сестренках. Её отца сначала уволили с работы во время Великой депрессии, и позже и вовсе убили во время рабочей стачки. Девушка попыталась украсть батон хлеба, Бродяга хотел взять её вину на себя чтобы вернуться в тюрьму, но это ему не удалось. Девушку арестовали. Тем временем Бродяга заказал в столовой изобильнейший обед, чтобы не заплатив за него быть арестованным. Так и Бродяга и Девушка оказались вместе в патрульной машине. По пути в полицейский участок машина попала в аварию, и Бродяга поддался на уговоры Девушки убежать.

Скрывшись от полиции, оба мечтают купить себе дом, «даже если придется работать». Подворачивается работа ночным сторожем в многоэтажном универмаге. Приступив к дежурству, Бродяга тайком провёл Девушку в магазин, накормил её пирожными в буфете, развлек катанием на роликах, и уложил спать в богатой кровати. Ночью в магазин проникли трое голодных вооруженных безработных, оказавшиеся бывшими коллегами Бродяги по конвейеру. Узнав старого знакомого, грабители напились в винном отделе универмага, насильно напоили сторожа, и наутро Бродяга снова попал в кутузку на 10 суток.

Девушка встретила Бродягу у выхода из тюрьмы радостной новостью: ей удалось найти для них жильё — старый разваливающийся сарай. Пожив в сарае, Бродяга узнаёт, что Великая депрессия закончилась, и ему удаётся снова устроиться на завод. Но в первый же день, когда Бродяга неумело помогал мастеру налаживать гигантский станок, на заводе была объявлена забастовка, из-за которой миролюбивый Бродяга вновь случайно попал в тюрьму.

Пока Бродяга сидел в тюрьме, Девушка устроилась танцовщицей в ресторане, и когда Бродяга вышел на свободу, устроила туда же и его — официантом. Официант из Бродяги не лучше чем заводской рабочий, механик или ночной сторож, но зато он хорошо поёт и танцует. Несмотря на то, что во время своего первого выступления Бродяга забыл слова и потерял шпаргалку, он смог экспромтом спеть как будто бы на иностранном языке. Зрители бурно аплодировали ему и вызывали на бис. Наконец-то Бродяга нашел своё призвание, и хозяин ресторана нанимает его на постоянную работу. Внезапно благополучие рушится, полиция схватила Девушку, так как она несовершеннолетняя и живёт без родителей. Не желая попадать в сиротский приют, Девушка снова убегает от полиции вместе с Бродягой. Поддавшись мимолетно отчаянию из-за упущенной мечты о собственном нормальном доме и о сытой жизни, наутро маленькие люди, Девушка и Бродяга, укрепили свои сердца надеждой, улыбкой, и взявшись за руки пошли по пустынному утреннему шоссе к своей новой счастливой жизни.

В ролях

• Чарли Чаплин — фабричный рабочий, бродяга, безработный
• Полетт Годдар — девушка
• Генри Бергман — хозяин кафе
• Тайни Сэндфорд — Большой Билл
• Честер Конклин — механик
• Стэнли Блайстоун — отец девушки
• Аллан Гарсия — президент корпорации «Электро Стил»
• Хэнк Мэнн — грабитель
• Ричард Александер — сокамерник
• Сесил Рейнольдс — тюремный священник

Премьеры

•  — 5 февраля 1936 года состоялась мировая премьера фильма в Нью-Йорке.
•  — европейская премьера фильма состоялась в 11 февраля 1936 года в Лондоне.
•  — с 25 февраля 1936 года фильм демонстрировался на всей территории Соединённых Штатов.
•  — фильм демонстрировался в советском кинопрокате с 1936 года.

Интересные факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• «Кормящая машина» была придумана Чаплином ещё в 1916 г. для полнометражного фильма о путешествии на Луну. Фильм задумывался, как сатира на технический прогресс, но не был снят.
• В роли священника, посещающего тюрьму, снялся английский хирург доктор Сесиль Рейнольдс.
• В эпизоде демонстрации в руках одного из рабочих виден плакат с надписью «свабода» на белорусском языке.
• «Новые времена» — вероятно, самый оптимистичный фильм Чаплина. Заканчивалась Великая депрессия, в США появилась пенсионная система и т. д. В «Новых временах» Бродяга впервые в конце фильма уходит по дороге не один.
• Чаплин был обвинён в плагиате фильма Рене Клера «Свободу нам!», в частности сцены на конвейере. Сходные сцены на конвейере также были в советских фильмах «Конвейер смерти» 1933 г. а также «Гибель сенсации» 1935 г., снятого по мотивам романа В.Владко «Железный бунт» 1931 года, что дает основания считать, что Ч.Чаплин просто пытался дать свою художественную трактовку общеизвестной реальности.

Релиз

В 1985 году фильм выпущен на VHS компанией «Playhouse Home Video», в 1989 году — «Key Video». В 1990-е годы фильм выпущен на Laserdisc.

В России в 2002 году была выпущена отреставрированная версия фильма на видеокассетах VHS и DVD изготовителем «Деваль Видео» с профессиональным одноголосым синхронным переводом. Также, на DVD выпускался с русскими субтитрами студией «Интеракт».

Ссылки

• «Новые времена» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v33029 Новые времена] (англ.) на сайте allmovie

Отрывок, характеризующий Новые времена (фильм)

– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.