Оргоништа, Ольга

Ольга Оргоништа

Персональные данные
Представляет	Венгрия Венгрия
Дата рождения	22 февраля 1901(1901-02-22)
Место рождения	Будапешт, Австро-Венгрия
Дата смерти	20 ноября 1978(1978-11-20) (77 лет)
Место смерти	Будапешт, ВНР
Бывшие партнёры	Шандор Салаи
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не соревновалась по Новой судейской системе Завершила выступления

О́льга О́ргоништа (венг. Orgonista Olga; 22 февраля 1901 года, Будапешт, Австро-Венгрия — 20 ноября 1978 года, Будапешт, Венгрия) — венгерская фигуристка, выступавшая в парном разряде. В паре с Шандором Салаи она — двукратная чемпионка Европы, призёр чемпионатов мира и трёхкратная чемпионка Венгрии. На зимних Олимпийских играх 1932 года пара оказалась в шаге от пьедестала.

Результаты выступлений

Соревнования	1928	1929	1930	1931	1932
Олимпийские игры					4
Чемпионаты мира		3		2	4
Чемпионаты Европы			1	1
Чемпионаты Венгрии	1	1	1

См. также

• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1932 — парное катание

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/or/olga-orgonista-1.html Профиль на sports-reference.com]

Отрывок, характеризующий Оргоништа, Ольга

И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.