Перацкий, Бронислав Вильгельм

Бронислав Перацкий Bronisław Wilhelm Pieracki<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Министр Б. Перацкий</td></tr>
Министр внутренних дел Польши
23 июня 1931 года — 15 июня 1934 года
Предшественник:	Фелициан Славой-Складковский
Преемник:	Леон Козловский
Вероисповедание:	католик
Награды:

Бронислав Вильгельм Перацкий (польск. Bronisław Wilhelm Pieracki; 28 мая 1895, Горлице, Австро-Венгрия — 15 июня 1934, Варшава, Польша) — польский политический деятель, легионер, полковник Войска Польского.

Биография и политическая деятельность

Перацкий происходил из семьи, которая переселилась в Галицию из Царства Польского, уходя от судебных преследований за участие в польском восстании 1830 года. Обучался в гимназии в города Новы-Сонч. Вскоре Перацкий вступил в тайную военную организацию и Стрелецкий союз, которые стали основой создания структур Польских легионов. В 1913 году окончил офицерскую школу при Стрелецком союзе в Новы-Сонче, с присвоением звания хорунжего.

В годы Первой мировой войны 1914—1917 годов служил в Польских Легионах, в составе австро-немецких войск. Был командиром взвода (с августа 1914 по май 1915), позже командовал ротой пехотного полка. В 1914 году Перацкому было присвоено звание подпоручика, в мае 1915 — поручика. В сражении под Ястковым в начале августа 1915 года получил серьёзное ранение. С января по октябрь 1916 года воевал на Волыни. В ноябре 1916 года в чине капитана командовал батальоном пехотного легионерского полка.

После того, как Россия признала весной 1917 года независимость Польши, Б. Перацкий, в числе многих польских легионеров, в июле того же года демонстративно отказался от присяги германскому императору Вильгельму II — за что был разжалован. До мая 1918 года служил в резервных частях австро-венгерской армии. Затем он был назначен окружным командиром Польской военной организации в Новы-Сонче, после — во Львове. В это же время возобновил свою учёбу на правоведческом факультете Львовского университета Яна-Казимира.

С ноября 1918 года Б. Перацкий служил в Войске Польском в звании майора. Был участником польско-украинской войны 1918—1919 годов во Львове. В марте 1919 года перешёл на работу в Министерство военных дел Польши. В июле 1920 года был повышен в звании до подполковника и направлен на службу в штаб-квартиру Юзефа Пилсудского. В 1922—1924 годах проходил обучение в Варшавской высшей военной школе. В 1923 году возглавлял отдел некатолических вероисповеданий.

В мае 1926 года участвовал в военном перевороте Ю. Пилсудского в Польше. Избирался послом Сейма. Был одним из ведущих деятелей режима Санации в Польше. Затем вернулся в армию и служил до 1929 года в чине полковника на должности заместителя начальника Генерального штаба Войска Польского.

С 1929 года Перацкий занимал различные посты в польском правительстве. С декабря 1930 года по июнь 1931 — министр без портфеля в ранге вице-премьера. В 1931—1934 годах — министр внутренних дел. На посту министра внутренних дел вёл активную борьбу с подрывными силами государства, в первую очередь — с коммунистами. Выступал за сотрудничество с умеренными украинскими группами и, прежде всего, с наиболее многочисленной — УНДО (Украинское Национально-Демократическое Объединение), но был против радикальных националистических организаций. Проводил решительную охранительную политику, резко осуждал терроризм.

Руководил кампанией «пацификации» украинского населения Польши (в частности, во Львове в 1930 году), в ходе которой смог осуществить операции по аресту большинства наиболее активных членов ОУН-УВО. Согласно данным польского МВД, акции были проведены в 450 сёлах 16-ти повятов Галиции. В Тернопольском воеводстве в 53 сёлах акция проводилась повторно. За лето-осень 1930 года по подозрению и за участие в акциях ОУН-УВО было арестовано 1739 человек.

Гибель

В ответ на эти действия Б. Перацкого Краевой проводник ОУН Степан Бандера отдал приказ об убийстве министра. Акцией руководил Микола Лебедь. 15 июня 1934 года Перацкий без охраны прибыл на обед в варшавский ресторан «Товарищеский клуб». Исполнитель террористической акции Григорий Мацейко подошёл к нему и попытался взорвать приготовленную заранее оуновцами бомбу. Но взрывное приспособление не сработало, тогда он несколькими выстрелами смертельно ранил министра Б. Перацкого.

Григорию Мацейко удалось сбежать с места убийства. В то же время С. Бандеру и других причастных к убийству Перацкого арестовали и после Варшавского процесса, состоявшегося в конце 1935 — начале 1936 года, осудили к смертной казни и длительным срокам заключения.

Убийство Б. Перацкого послужило причиной для организации в Березе-Картузской (Западная Белоруссия) концлагеря для политзаключённых.

Б. Перацкий был награждён орденом Белого орла (посмертно).

Награды

• Орден Белого орла (Польша) (Order Orła Białego)
• Орден Возрождения Польши 1 класса (Order Odrodzenia Polski)
• * Орден Возрождения Польши 2 класса
• Орден Возрождения Польши 5 класса
• Virtuti Militari (Krzyż Srebrny Orderu Wojennego Virtuti Militari)
• Крест Храбрых (Krzyż Walecznych) — четырежды
• Золотой Крест Заслуги (Złoty Krzyż Zasługi)
• Орден Орлиного креста (Order Krzyża z Orłem I klasy (Эстония, 1934))
• Орден Феникса (Греция)

Примечания

.

Ссылки

• Бровко В. [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:CzQneJUkvqkJ:www.solonin.org/other_vladimir-brovko-besyi-2+%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9&cd=2&hl=ru&ct=clnk&gl=ua&client=firefox-a&source=www.google.com.ua Бесы-2. Малоизвестные подробности убийства Перацкого].
• [szturman.livejournal.com/213174.html ОУН и УПА: легенда «спротыву»]. — 15.06.1934 года был убит Бронислав Перацкий
• Свідник Д. О. [postup.brama.com/usual.php?what=25580 Український тероризм]  (укр.)
• [lib.oun-upa.org.ua/bandera/r07.html Степан Бандера. Людина і міф. Варшавській і львівський процеси]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Перацкий, Бронислав Вильгельм

Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.