Пять поросят
| Пять поросят | |
| Five Little Pigs | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1942 г. |
| Издательство: |
Эксмо |
«Пять порося́т» (англ. Five Little Pigs) — детективный роман Агаты Кристи, опубликованный в 1942 году издательством Dodd, Mead and Company под названием «Murder in Retrospect» («Убийство в ретроспективе»), а в 1943 году издательством Collins Crime Club под оригинальным названием. Роман из серии об Эркюле Пуаро.
Содержание
Название
В названии романа автор использовала строчку из детской считалки:
Один поросёнок пошёл на базар.
Один поросёнок остался дома…
Кто-то жаркое третьему дал,
Ничего не досталось другому.
Пятый с плачем куда-то бежал
— не найду я дорогу к дому!<ref>Nursery rhyme «Five Little Pigs»:<poem>This little piggy went to market.
This little piggy stayed at home.
This little piggy has roast beef,
This little piggy had none.
And this little piggy cried — «Wee! Wee! Wee!» all the way home
Эти же строки использованы в названии глав романа. Эркюлю Пуаро считалка помогает сосредоточиться.
Детские считалочки не раз использовались Агатой Кристи в названии её произведений. Примерами этого являются, в частности, «Десять негритят», «Хикори Дикори Док», «Раз, два, три, туфлю застегни» и «Три слепых мышонка».
Сюжет
Повествование романа построено на необычном литературном приеме: одни и те же события рассказываются разными их участниками. Пуаро заявляет, что сыщику совсем не обязательно быть на месте преступления, достаточно просто выслушать всех участников романа:
|
Видите ли, в нашем деле важны не только мускулы. Мне не обязательно наклоняться и измерять следы, собирать окурки или исследовать примятую траву. Мне достаточно удобно устроиться в кресле и думать. Это находится здесь, - Пуаро слегка постучал себя по яйцеобразной голове, - здесь то, что работает. А. Кристи. Пять поросят[1]
|
|
К Пуаро обращается молодая женщина, Карла Лемаршан, мать которой шестнадцать лет назад была осуждена за убийство собственного мужа, отца Карлы. Карла собирается выйти замуж; она опасается, что факт отравления её матерью отца может пагубно сказаться на её браке. Перед своей смертью шестнадцать лет назад мать написала ей письмо, в котором призналась в невиновности - Карла утверждает, что она никогда бы не солгала ей, чтобы прикрыть неприглядную правду.
Отец Карлы, художник Эмиас Крэйл, был отравлен кониином, полученным другом Мередитом Блэйком и позднее украденным у него. Каролина, мать Карлы, призналась в краже яда, но заявила, что собиралась покончить с собой. Однако кониин попал в стакан, из которого Эмиас выпил пиво, принесенного ему супругой. Как оказалось, у Каролины был повод устранить мужа: его натурщица, Элиза Грир, заявила, что Эмиас собирался развестись с женой, чтобы жениться на ней. Это было весьма необычно для Эмиаса, у которого было множество интрижек, но оставлять Каролину он не собирался.
Пуаро выявляет пять потенциальных подозреваемых.
Персонажи романа
Главные персонажи
- Эркюль Пуаро — бельгийский сыщик
- Карла Лемаршан / Каролина Крейл мл. — дочь Каролины Крэйл
- Каролина Крейл ст. — жена Эмиаса
- Эмиас Крейл — известный художник
Суд
- Сэр Монтэгю Деплиш — адвокат в суде
- Квентин Фогг — обвинитель в суде
- Джордж Мэйхью — сын адвоката Каролины
- Калеб Джонатан — семейный адвокат Крэйлов
- Суперинтендант Хэйл — следователь
«Пять поросят»
- Филипп Блейк, биржевой маклер ("пошёл на базар")
- Мередит Блейк, брат Филиппа, травник-любитель ("остался дома")
- Эльза Грир (Леди Диттишэм), избалованная светская дама ("дали ей жаркое")
- Сесилия Уильямс, преданная гувернантка ("ничего не досталось другому")
- Анжела Уоррен, обезображенный археолог ("пятый с плачем куда-то бежал — не найду я дорогу к дому!")
Литературная критика
Морис Ричардсон, обозреватель газеты «The Observer» опубликовал 10 января 1943 года следующую рецензию на роман «Пять поросят»: Несмотря на наличие всего пяти подозреваемых, Миссис Кристи, как обычно, продела кольцо сквозь ноздри читателя, и ведет его к сокрушительной развязке. Очень характерно для среднего периода произведений о Пуаро. Больше ничего и не добавишь[2].
Экранизация и театральная адаптация
- В 1960 году на основе романа «Пять поросят» Кристи написала пьесу «Назад к убийству» (англ. Go Back For Murder), несколько изменив сюжет.
- В 2003 году роман лег в основу сценария для очередного эпизода британского телесериала Пуаро Агаты Кристи. Роль Эркюля Пуаро исполняет Дэвид Суше. Сюжет был несколько изменён, в частности предыстория главной героини, имя главной героини, сексуальная ориентация одного из героев[3].
Посвящение
Книга посвящена Стивену Гленвиллу.
Напишите отзыв о статье "Пять поросят"
Примечания
- ↑ Агата Кристи. Пять поросят. Эксмо, М, 2008, ISBN 978-5-699-29874-7, стр. 204
- ↑ «Despite only five suspects, Mrs. Christie, as usual, puts a ring through the reader’s nose and leads him to one of her smashing last-minute showdowns.
This is well up to the standard of her middle Poirot period. No more need be said». Maurice Richardson, The Observer, January 10, 1943 (страница 3) - ↑ [www.imdb.com/title/tt0392952/ Agatha Christie: Poirot «Five Little Pigs» (2003)]
Ссылки
Отрывок, характеризующий Пять поросят
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
