Сануки (провинция)

Сануки (яп. 讃岐国 Сануки но куни) — историческая провинция Японии.

Сануки — одна из исторических провинций на севере острова Сикоку, на берегу Внутреннего моря. Она граничила с провинциями Ава и Иё. Административно входила в регион Нанкайдо. Позднее эта территория вошла в состав префектуры Кагава.

Провинция была создана в VII веке первоначально из северо-восточной части Сикоку и островов Аваку во Внутреннем море. Главный её город раннесредневекового периода до сих пор так и не обнаружен, однако предположительно он находился вблизи нынешнего Сакаидэ. Другим развившимся здесь в Средневековье городом является Такамацу.

В период Сэнгоку провинцией правил род Миёси. Подвергшись нападению семьи Тёсокабэ из провинции Тоса, Миёси вынуждены были бежать. В свою очередь, Тёсокабэ были разбиты Тоётоми Хидэёси, передавшим Сануки своим приверженцам.

В период Эдо провинция Сануки делилась на пять частей: находившиеся на Сикоку три княжества — Такамацу, Маругамэ и Тадоцу (с центрами в одноимённых городах); владение сёгуна Тэнрё и находившаяся на острове Хонсю пятая часть — Цуяма.

Отрывок, характеризующий Сануки (провинция)

Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.