Хюга (провинция)

Провинция Хюга (яп. 日向国 хюга но куни, «Страна Хюга») — историческая провинция Японии в регионе Кюсю на юге острова Кюсю. Соответствует современной префектуре Миядзаки.

Провинция Хюга была образована в VII веке. Её административный центр находился в современном городе Сайто. Издревле земли провинции населяли воинственные племена кумасо и хаято, которых яматоское правительство нанимало для борьбы со своими северными врагами — прото-айнскими племенами эмиси. В течение VIII—IX веков сопротивление местных племен было сломлено, а Хюга была преобразована в рядовую японскую провинцию.

С провинцией Хюга связаны синтоистские мифы о схождении небесных богов на Землю, которые дали начало императорскому роду Японии, и легенды про восточный поход императора Дзимму.

Через порты провинции проходил важный торговый путь из королевства Рюкю к японской столице. Именно поэтому земли Хюга были привлекательными для многих японских властителей.

В XII веке губернатором провинции был назначен представитель рода Симадзу. Однако с XIII века род Ходзё, фактический лидер Камакурского сёгуната, который стремился контролировать торговлю с Рюкю, захватил лидерство в Хюга.

В XIV веке провинция Хюга оказалась разделённой между тремя родами — Цутимоти, Ито и Симадзу. Первые два присоединились к роду Отомо, правителя соседней провинции Бунго, который начал войну с родом Симадзу за земли провинции. Последний смог победить в XVI веке, но вскоре был вынужден уступить Хюга объединителю Японии — Тоётоми Хидэёси.

В период Эдо (1603—1867) провинция Хюга разделена на четыре владения хан, которыми владели роды Найто, Симадзу, Ито и Акадзуки.

В результате дополнительных административных реформ 1876 года провинция Хюга была присоединена к префектуре Кагосима, однако в 1883 году была выделена в отдельную единицу — префектуру Миядзаки.

Уезды провинции Хюга

• Кою 児湯郡
• Миядзаки 宮崎郡
• Мороката 諸県郡
• Нака 那珂郡
• Усукиси 臼杵郡

Источник

• 『角川日本地名大辞典』全50巻. — 東京: 角川書店, 1987—1990. (Большой словарь японских топонимов издательства Кадокава. В 50 томах. — Токио: Кадокава сётэн, 1987—1990.)

Отрывок, характеризующий Хюга (провинция)

– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.